wrapper

Telegr

Ключевые слова: институт, ценности, модель поведения, философия, сознание, воображение, эгоизм, агрессия.

Abstract. The author attempts to consider philosophy as a specific model of behavior. The article discusses the cognitive, behavioral and cultural factors affecting the spread and development of this institution.

Keywords: institution, values, model of behavior, philosophy, consciousness, imagination, egoism, aggression.

УДК 101

ББК 87.5

Философия требует предельной объективности и рациональности. Прежде всего в разговоре с собой. Позиция абсолютной объективности означает, что даже неприятные факты о субъекте не будут им изыматься из рассмотрения: желаемое отделяется от действительного. Действительное становится приоритетом. В этом смысле философия — это способность смотреть в зеркало и видеть в отражении вещь. Однако, к сожалению, одной лишь рациональности для философии мало.

Агрессивное животное

Философ — агрессивное животное. Это животное настолько агрессивно, что его агрессия выходит за границы актуального настоящего и направлена на фундаментальные принципы природы.

Такими фундаментальными принципами являются, например, временность и причинность. И временность, и причинность — опасности для существования субстанциональной субъективности. Они не субъективны — они объективны. Но вместе с тем не опознаются субъектом как актуальные, потому что не являются опасностями для биологического организма здесь и сейчас. Однако, если агрессивное животное определяет эти опасности, оно больше не может игнорировать их. Это нормальная биологическая реакция, реализация инстинкта самосохранения — нужно избавиться от наиболее значимой опасности и после этого решать актуальные биологические и социальные задачи, существующие здесь и сейчас.

Д. Юм пишет: «Я возбудил против себя неприязнь всех метафизиков, логиков, математиков и даже богословов; пристало ли мне после этого удивляться, что меня осыпают оскорблениями? Я выразил неодобрение их системам; могу ли я удивляться, если они отнесутся с ненавистью к моей системе и ко мне самому? Озираясь вокруг, я отовсюду ожидаю возражений, противоречий, гнева, клеветы и поношений; обратив же взор внутрь себя, не нахожу ничего, кроме сомнения и неведения. Весь мир сговорился возражать и противоречить мне…» [8, 309]. Он оказался неэффективным субъектом социального взаимодействия. И тем не менее решал главную задачу.

Существование — главная ценность. То, что покушается на твое существование, — главная опасность. Юм обнаружил опасность для своего существования: в результате предельно честной работы с основаниями своего существования он понял, что у него нет субстанциональной субъективности, т. е. души, и оказался «в самом отчаянном положении, окружен глубоким мраком». Затем он нашел решение, удовлетворяющее его, — идею последовательного скептицизма, согласно которой обязан сомневаться и в своих собственных выводах. После того, как решение главной задачи было найдено, он вернулся в пространство корректного социального взаимодействия: начал писать тексты о политике, экономике, морали, стал послом в Париже, т. е. стал эффективным субъектом коммуникации. Юм — субъект, который демонстрирует свою агрессивную природу в ситуации налагаемых на него окружающей действительностью ограничений. Удовлетворенным положением дел, т. е. склонным к подчинению индивидом, философ быть не может в принципе.

Агрессия — необходимый атрибут философии. Поэтому склонных в этой части к философии субъектов проще найти в армии, бизнесе или тюрьме, нежели на кафедрах университетов. Но, к сожалению, одной лишь агрессии для философии мало.

Воображение

Для того, чтобы попасть в ситуацию опасности в отсутствие опасности здесь и сейчас, необходимо иметь склонность к изъятию себя из актуального настоящего. Поэтому нужно иметь способность создавать квазиперцептивное пространство. Стандартным является представление о том, что основанием философии является способность рационально подходить к решению вопросов, встающих перед субъектом. Безусловно, рациональный подход — это метод работы философа. Для того, чтобы видеть в отражении вещь, нужно быть предельно рациональным в разговоре с собой. Однако рациональность в качестве способности корректно выводить логические суждения не является когнитивным основанием философии.

Афантазия — это отсутствие способности создавать квазиперцептивные объекты и реагировать на них как на реальные, т. е. отсутствие воображения [9]. Один из людей с афантазией описывает отсутствие у себя способности реагировать на воображаемые объекты: мысль о пауке не вызывает у него отвращения, мысль о пляже не дает ему возможности расслабиться, он не может воссоздать вкус съеденной пищи. Но если он не может даже испытать отвращение от мысли о пауке, то как он встретится с объектами философии? Этот человек не может быть философом. Потому что не способен изъять себя из актуального настоящего. Он может писать тексты, замечательно справляться с задачами комбинаторики, может иметь идеальную память. Но этого всего недостаточно для того, чтобы поместить себя в ситуацию, необходимую для запуска того процесса, следствием которого является философия. Необходимым атрибутом философии является наличие у субъекта развитой способности реагировать на квазиперцептивные стимулы.

Можно сколько угодно восхищаться мощью логических построений «Критики чистого разума», но логический гений Канта не является причиной гениальности его философии, потому что началась она не с логики, а с воображения. Для того, чтобы изъять себя из пространства биологической необходимости с помощью идеи долга, нужно сначала поместить себя в это пространство и понять, что тебе там не комфортно. Ницше поместил себя в пространство преходящего времени и испытал «божественное страдание». Юм поместил себя в пространство отсутствия субстанциональной субъективности и оказался в «мрачных пустынях». Не все могут поместить себя в эти пространства и удержаться в них. Поэтому не все могут быть философами.

К сожалению, одной лишь природной агрессии для философии мало. Нужна еще «воля к грезам», склонность к метафизике, которая становится возможной благодаря способности изымать себя из пространства актуального настоящего. Агрессивное животное должно направить свою агрессию на то, что не находится в актуальном настоящем. Оно должно начать с пеной у рта грызть железные прутья клетки, которой не существует в актуальном биологическом настоящем. Поэтому философ — это зверь, склонный к метафизике.

Творческий максимум

Воображение — не безобидная способность. Приятная мечтательность и выход в пространство воображаемого в поисках чего-то нового — лишь одна сторона медали, которая никакого отношения к философии не имеет. Интенсивное воображение неприятно для организма.

Юм не просто поместил себя в пространство отсутствия субстанциональной субъективности и испугался. В поисках души он снова и снова помещал себя в это пространство. Это было «интенсивное рассмотрение». Он не мог остановиться и в какой-то момент оказался среди мрачных пустынь. Юм не убедил себя в полезности этого «мучительного труда» и был готов сжечь все книги по философии и больше никогда не возвращаться к ней. Болезненное состояние было настолько невыносимо, что он постарался отвлечься от него на реализацию биологических потребностей, потому что следование биологии в актуальном настоящем приносит удовольствие. Он начал встречаться с друзьями, играть в трик-трак, смеяться. Юм решил больше «никогда не жертвовать удовольствиями жизни ради рассуждений и философии». И наконец-то он был счастлив, получая биологическое удовольствие. Не помогло. «Следы прежнего настроения» лишили его даже фундаментального биологического счастья. Легче ему стало лишь тогда, когда он понял, что истинный скептик должен относиться с недоверием к своим собственным достижениям. Измученный организм подсказал ему мысль о том, что он обязан сомневаться в своих собственных достижениях. Эта мысль стала лекарством от «интенсивного рассмотрения».

«Божественное страдание» Ницше — результат его встречи с преходящим временем: «Настоящее и прошлое на земле — ах! Друзья мои, это и есть самое невыносимое для меня». Он снова и снова помещал себя в пространство преходящего настоящего и не находил там своей субстанциональной субъективности — души, которую можно было бы сохранить в вечности: «Поистине, друзья мои, я хожу среди людей, как среди обломков и отдельных частей человека! Самое ужасное для взора моего — это видеть человека раскромсанным и разбросанным, как будто на поле кровопролитного боя и бойни. И если переносится мой взор от настоящего к прошлому, всюду находит он то же самое: обломки, отдельные части человека и ужасные случайности — и ни одного человека!» [5, 137]. Эти поиски закончились физиологическим страданием: «божественное страдание» — это не лишь цепляющая взгляд лингвистическая конструкция, но поэтическое обозначение реального и интенсивного негативного физиологического состояния, к которому привела вовсе не логика. Измученный организм подсказал выход на берегу швейцарского озера возле пирамидальной скалы — это «глубочайшая мысль Ницше» — идея «вечного возвращения», которая и стала лекарством от «божественного страдания». Ницше нашел свою вечность: «Ибо я люблю тебя, о Вечность!».

Воображаемое действие стоит дороже для мозга, чем реальное действие [2, 77]. Интенсивная работа с квазиперцептивными образами и фиксация внимания на моделируемом объекте требуют большого количества ресурсов. Трата ресурсов по небиологическим принципам организму не нравится, поэтому он будет давать знать о том, что пора остановиться «божественным страданием», «мучительным трудом», «мрачными пустынями» и т. п. Но рациональность философа, та самая, которая заставляет его видеть вещь в зеркале, не позволяет ему прекратить поиск решения. Ему недостаточно отговорок в виде неких стандартных формул, включающих, в том числе, некие потусторонние ценности (загробная жизнь, воздаяние, бог) или рациональные положения обыденной жизни, делающие упор на бессмысленности пустых рассуждений.

Поэтому классический философ будет продолжать поиск решения. В какой-то момент воображение будет «накалено добела», сопротивление измученного организма достигнет апогея — это точка «творческого максимума» — дальше двигаться в том же направлении нельзя, потому что издержки организма чрезмерны [4]. И организм предлагает решение, на которое уставший субъект будет вынужден согласиться — создается метафизическая система, появляется специфическая ценность, позволяющая остановить поиски: вечное возвращение, последовательный скептицизм, бытие, бог, Абсолют, даже Ничто.

Если определять искусство через когнитивную способность, благодаря которой оно создается, т. е. через воображение, то философия — это искусство в его ультимативной форме. А наиболее грандиозными примерами искусства являются вовсе не гениальные полотна старых мастеров, но толстые и скучные книги по метафизике, которые создавались по следам, оставленным сознанием на самом себе в точке «творческого максимума».

Однако для того, чтобы поддерживать этот интенсивный и дорогой для организма поиск, нужна веская причина — ценность настолько значимая, что даже фундаментальные биологические удовольствия не могут стать ее заменой. К сожалению, для того, чтобы стать философом, мало быть и склонным к метафизике зверем.

Абсолютная ценность

Это специфическая ценность «я сам» — абстрактная субъективность. Она не является универсальной ценностью для всех людей и всех культур. И не является стандартным биологическим эгоизмом животного, потому что не принадлежит актуальному настоящему, т. е. биологическому или социальному.

На стене храма в Дельфах написано: «Познай самого себя». Это начало философии как разговора о себе. Философии для возникновения необходимо пространство абсолютизации ценности своего существования. Почему эта специфическая ценность появилась именно у греков? Ницше писал о греках: «Меня интересует только то, какое отношение имеет народ к взращиванию индивидуальностей-одиночек… Греки интересны и необычайно важны, поскольку у них было невероятно много великих индивидуальностей. Как такое возможно? Это необходимо изучать» [6, 160]. Гегель отмечал: «…самое великое, что дала Греция, это — индивидуальности» [1, 96]. Таким образом, философия возникла в среде с распространенными ценностями индивидуализма.

Немцы — создатели наиболее масштабных философских систем. У них ценность «я сам» становится абсолютной. Эта ценность стоит того, чтобы создать «Критику чистого разума» и испытать «божественное страдание» — она стоит того, чтобы приложить огромные усилия. Хомяков писал о немцах: «Почти безграничное развитие индивидуализма — вот отличительный признак Германии» [7, 377]. Достоевский отмечал, что в природе западной цивилизации в целом «оказалось начало личное, начало особняка, усиленного самосохранения, самопромышления, самоопределения в своем собственном Я, сопоставления этого Я всей природе и всем остальным людям, как самоправного отдельного начала, совершенно равного и равноценного всему тому, что есть кроме него» [3, 61]. Таким образом, философия получила развитие в среде с распространенными ценностями индивидуализма.

Для того, чтобы философия появилась, необходимо, чтобы в почве, на которой она прорастает, были растворены ценности индивидуализма. Тогда появляется и абсолютная ценность «я сам», которая, следовательно, не является универсальной ценностью для всех культур и всех людей. Дело не в том, что немцы рациональны по своей природе, дотошны или у них есть культ науки, но в том, что индивиды, принадлежащие культуре с доминированием ценностей индивидуализма, просто не могли избежать встречи с абсолютной ценностью «я сам» и, следовательно, с философией.

В старом советском фильме-сказке «Василиса Прекрасная» есть момент, когда главный герой — Иван — в поисках волшебного меча, с помощью которого можно освободить его возлюбленную Василису, попадает в пещеру, где живет огромный паук. Иван застревает в паутине, и паук предлагает ему разгадать загадку. Если Иван отгадает, то паук отпустит его вместе с мечом. Если нет, то паук съест Ивана. Паук спрашивает: «Что на свете всего милее?». Иван тут же кричит: «Василиса!». Паук со смехом начинает тянуть к себе Ивана. С таким же успехом Иван мог бы крикнуть: «Вера! Родина! Любовь!». Этот Иван никогда не станет философом. Потому что эти ценности не являются исключительными для философии. Но когда паук уже почти притянул к себе Ивана, последний, весь в поту, кричит: «Жизнь! Жизнь всего милее!». И паук его отпускает. Ценность своего существования становится исключительной для него. Она становится исключительной после того, как он попал в ситуацию ужаса. Этот новый Иван уже теоретически может стать философом при условии создания подходящих формальный и неформальных институтов, а также при условии когнитивной возможности помещать себя в ситуацию, ограничивающую его существование, без опасности для своей жизни в актуальном настоящем.

Что явилось причиной появления философии: индивидуализм греков или, например, исключительная ценность самопознания в христианстве? Оставим этот вопрос историкам мысли и институционалистам — они любят искать причины появления того или иного института.

Даже при создании подходящих формальных условий институт философии может не прижиться. Без абсолютизации ценности человека для самого себя философия становится жанром литературы, способом излагать свои мысли, суггестивной практикой, распадается на дисциплины, которые к философии в общем-то отношения не имеют.

Философия не только есть не везде, но и не всегда. Это временное явление. Если ценность «я сам» перестанет быть абсолютной ценностью, то и философия прекратит свое существование в качестве специфической модели поведения — больше не нужно будет тратить огромные усилия ради некой эфемерной субъективности, в которой нет необходимости у нормально функционирующего в биологическом и социальном пространствах животного.

Уже сейчас нам больше не интересна ценность «я сам». Ценность «я сам» заменяется разговором о ценности человека. Мы больше не готовы с испариной на лбу смотреть в глаза вещи, которая отражается в зеркале, и испытывать «божественное страдание». У нас нет ни времени на это, ни, разумеется, желания. Нет и необходимости. Мы наконец-то просыпаемся от «антропологического сна».

Обезьяна уснула. И ей приснилась ее душа. Это был страшный сон, кошмар. Сейчас обезьяна просыпается — за окном светит солнце, морок рассеивается. Обезьяна снова счастлива.

Разумеется, рассмотрение философии как специфической модели поведения многим может не понравится, потому что ставит под сомнение состоятельность тех странных дисциплин, которые содержат в названии это слово и являются «философиями без философии». Поэтому будем надеяться, что этот текст никто не прочитает. Но он послужит лишь отчетом о проделанной работе радостной и выспавшейся обезьяны.

Резюме

Философия — это специфическое поисковое поведение рационального и агрессивного по своей природе индивида, склонного к созданию квазиперцептивных объектов, в ценностный каркас которого входит специфическая ценность «я сам».

Литература

  1. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 1 // Гегель Г.В.Ф. Соч. Т. 9. М.: Партийное издательство, 1932.
  2. Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию: курс лекций. М.: АСТ, 2016.
  3. Достоевский Ф.М. Зимние заметки о летних впечатлениях. Издание и собственность Ф. Стелловского. СПб.: Тип. Ф. Стелловского, 1866.
  4. Мерзляков С.С. Пределы воображения: к вопросу о творческом максимуме // Философская мысль. 2018. № 9. С. 68—81.
  5. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. СПб.: Азбука-классика. 2008.
  6. Ферстер-Ницше Э. О создании «Так говорил Заратустра» // М. Хайдеггер. Лекции о метафизике. М.: Языки славянской культуры, 2016.
  7. Хомяков А.С. К Палмеру // Хомяков А.С. Соч. Т. 2. М., 1886.
  8. Юм Д. Трактат о человеческой. М.: «Попурри», 1998.
  9. Zeman A. et al. Lives without imagery // Congenital aphantasia.

References

1. Gegel' G.V.F. Lektsii po istorii filosofii. Kn. 1 // Ge-gel' G.V.F. Soch. T. 9. M.: Partijnoe izdatel'stvo, 1932.

2. Gippenrejter YU.B. Vvedenie v obshhuyu psikhologiyu: kurs lektsij. M.: АST, 2016.

3. Dostoevskij F.M. Zimnie zametki o letnikh vpechatleni-yakh. Izdanie i sobstvennost' F. Stellovskogo. SPb.: Tip. F. Stel-lovskogo, 1866.

4. Merzlyakov S.S. Predely voobrazheniya: k voprosu o tvor-cheskom maksimume // Filosofskaya mysl'. 2018. № 9. S. 68—81.

5. Nitsshe F. Tak govoril Zaratustra. SPb.: Аzbuka-klassika. 2008.

6. Ferster-Nitsshe EH. O sozdanii «Tak govoril Zaratustra» // M. KHajdegger. Lektsii o metafizike. M.: YAzyki slavyanskoj kul'tury, 2016.

7. KHomyakov А.S. K Palmeru // KHomyakov А.S. Soch. T. 2. M., 1886.

8. YUm D. Traktat o chelovecheskoj. M.: «Popurri», 1998.

Контакты

 

 

 

Адрес:           


119991, ГСП-1, Москва,

Ленинские горы, МГУ
3 учебный корпус,

экономический факультет,  

Лаборатория философии хозяйства,к. 331

Тел: +7 (495) 939-4183
Факс: +7 (495) 939-0877
E-mail:        lab.phil.ec@mail.ru

Календарь

Март 2024
19
Вторник
Joomla календарь
метрика

<!-- Yandex.Metrika counter -->
<script type="text/javascript" >
(function (d, w, c) {
(w[c] = w[c] || []).push(function() {
try {
w.yaCounter47354493 = new Ya.Metrika2({
id:47354493,
clickmap:true,
trackLinks:true,
accurateTrackBounce:true,
webvisor:true
});
} catch(e) { }
});

var n = d.getElementsByTagName("script")[0],
s = d.createElement("script"),
f = function () { n.parentNode.insertBefore(s, n); };
s.type = "text/javascript";
s.async = true;
s.src = "https://mc.yandex.ru/metrika/tag.js";

if (w.opera == "[object Opera]") {
d.addEventListener("DOMContentLoaded", f, false);
} else { f(); }
})(document, window, "yandex_metrika_callbacks2");
</script>
<noscript><div><img src="/https://mc.yandex.ru/watch/47354493" style="position:absolute; left:-9999px;" alt="" /></div></noscript>
<!-- /Yandex.Metrika counter -->

метрика

<!-- Yandex.Metrika counter -->
<script type="text/javascript" >
(function(m,e,t,r,i,k,a){m[i]=m[i]||function(){(m[i].a=m[i].a||[]).push(arguments)};
m[i].l=1*new Date();k=e.createElement(t),a=e.getElementsByTagName(t)[0],k.async=1,k.src=r,a.parentNode.insertBefore(k,a)})
(window, document, "script", "https://mc.yandex.ru/metrika/tag.js", "ym");

ym(47354493, "init", {
clickmap:true,
trackLinks:true,
accurateTrackBounce:true
});
</script>
<noscript><div><img src="/https://mc.yandex.ru/watch/47354493" style="position:absolute; left:-9999px;" alt="" /></div></noscript>
<!-- /Yandex.Metrika counter -->