***

Четверть века прошло с тех пор, как Россия вступила на «рыночную колею» развития своей экономики. В 1990-е гг. после распада СССР и СЭВ население России не собиралось отказываться от достигнутых показателей экономики и социальных условий жизни. Потребительское общество стран Запада манило изобилием и разнообразием товаров и услуг, но мало раскрывало цену и механизм своих успехов. Российским гражданам все это стало известно, когда они потеряли ставшие привычными ориентиры жизни и оказались не умеющими «плавать в бушующем океане капитализма». Как никогда прежде абсолютное большинство людей осознало поговорку «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Не будет преувеличением предположить, что эта поговорка относится не только к индивидууму, но и к отдельной стране, если речь идет о мировом рыночном хозяйстве. А разве может быть иначе в рыночной среде, где все пронизывает конкуренция, где критерием партнерства в бизнесе и политике выступает конкурентоспособность? Системное перестроение плановой российской экономики на рыночные рельсы развития до сих пор не завершалось, хотя по формальным признакам в стране есть все рыночные атрибуты. Есть и видимые достижения.

О наших достижениях

К 2017 г. Россия подошла в мировом хозяйстве на шестом месте по величине ВВП, измеренному по паритету покупательной способности рубля, после КНР, США, Индии, Японии, ФРГ [4, 207]. Доля предприятий в частной собственности среди всех предприятий страны превысила 86% [1, 317], что говорит о высоком уровне приватизации экономики. При этом экономически господствующей формой частной собственности стала акционерная собственность, что вполне укладывается в общемировую тенденцию. Более того, 400 крупнейших акционерных компаний производят до 70% ВВП России [2, 78, 80]. Между тем важнейшее преимущество страны — самая большая в мире территория — до сих не стала основой единого рыночного национального экономического пространства. Энергосырьевые товары по-прежнему остаются главной статьей экспорта. И для этой цели наша земля, богатая полезными ископаемыми, эксплуатируется растущим образом. Однако построенная до 1990-х гг. инфраструктура народнохозяйственного комплекса в значительной мере износилась или вообще пришла в негодность. А без инфраструктуры большинство регионов страны обречено на отсталость, ибо они не включаются в общенациональное воспроизводство, а их население оказывается оторванным от решения проблем страны в целом.

Оказалось, что универсальные рыночные принципы сами по себе не утверждаются на больших пространствах. Громадные расстояния требуют долгосрочных инвестиций, что предполагает, во-первых, наличие долгосрочных кредитов и, во-вторых, ориентацию бизнеса на перспективное, а не краткосрочное развитие. Поскольку все эти годы российский бизнес любого размера был нацелен на получение прибыли как можно быстрее, постольку, с одной стороны, максимально отжималась прибыль от «советского наследия» во всех отраслях, а с другой — ничего не вкладывалось не только для поддержания старого, но и для развития нового производства. Невольно встает вопрос — долго ли еще рынок будет осваивать территорию России? Если обратиться к рыночным моделям развитых стран, то на их территориях, включая такие большие, как США и Канада, имеют место одинаковые условия для предпринимательства и жизни людей практически в любой точке страны. И хотя для России требуется своя оригинальная рыночная модель, несомненной ее чертой также должна стать равнодоступность всей территории для бизнеса и граждан. В таком случае фактор размера территории по-настоящему станет поддерживающим конкурентоспособность как национальной экономики, так и отдельной компании или человека.

О роли частного интереса

Есть немало причин, почему до сих пор не сложился единый общенациональный рынок. Но главным тормозящим обстоятельством оказалась дисгармония частных и национальных общественных интересов. Причем частные интересы предпринимателя, отдельного человека или компании в целом выглядят вполне естественным образом, поскольку они свойственны любой форме частной собственности. Совсем другое дело, когда частный интерес у лиц, находящихся на государственной службе или работающих в общественных или иных неправительственных организациях и учреждениях. Если в таком случае свою должность человек рассматривает и реально использует как дополнительный источник дохода, своеобразный бизнес, а не как представление государственных, общественных интересов, то налицо иррациональное, а не рациональное рыночное развитие. В результате в стране произошло искажение не только экономической, но и общественной роли государства и почти всех его институтов. Такое искажение проявилось в разных сферах по-разному. Однако выявились
и общие черты.

Во-первых, государственные ресурсы и прежде всего бюджеты всех уровней стали наиболее лакомыми и привлекательными для бизнеса и разного рода злоупотреблений.

Во-вторых, преобладание частных интересов чиновников привело к сращиванию бизнеса и госаппарата, образованию территориальных, отраслевых и других кланово-семейных бизнес-структур, подрывающих доверие граждан и бизнеса к государственной власти и рыночным принципам экономики в целом.

В-третьих, характер проведенной в стране приватизации собственности советского государства фактически разъединил важные компоненты всякого бизнеса и нормального государственного управления — полномочия, ответственность, контроль. Прежде всего это относится как к процедуре государственного управления, так и особенно к расходованию бюджетных средств целевым образом. Нередко сами «цели» расходования заведомо носили неэффективный и коррупционный характер. Только в последние 2—3 года Счетная палата РФ стала отслеживать исполнение целевого использования бюджетных денег. Но до сих пор при громадных полномочиях чиновников их ответственность за соблюдение государственных интересов минимальна. При этом бюрократический диктат чиновников, на который постоянно сетуют предприниматели, фактически стал второй стороной медали их безответственности. У населения страны сложилось устойчивое впечатление, что работники государственного аппарата слабо представляют, что такое обязанность перед государством и обществом. Напрямую это явление не связано с рыночной моделью развития, ибо в развитых странах подобное не наблюдается. Это связано с историей рыночных преобразований в России после 1990-х гг.

Именно в сфере взаимодействия частных и общественных интересов необходимо провести системное перестроение чтобы, с одной стороны, не заглушить стимулирующую роль частного интереса, и с другой — обеспечить такое понимание общественного интереса, при котором становится выгодно всем ему следовать. Ведь общественные интересы в рыночной экономике — это компас ее движения и развития, скорость и темп которого зависят уже от реализации частных интересов.

Патриотизм — явление не только нравственное

Известно, что Адам Смит пришел к исследованию природы и причин богатства народов через формирование теории нравственных чувств. При этом он рассматривал в основном экономику Англии. В наши дни в мировом хозяйстве особенно обострилась конкуренция как между компаниями, так и между странами. И хотя капитал по своей природе космополитичен, и ему важно получать прибыль в любом месте, в любой стране, где бы он ни функционировал, само страновое происхождение той или иной компании имеет громадное значение для обеспечения ее конкурентоспособности на мировом рынке. И наоборот, в условиях, когда политика вторгается в экономические отношения и в ход идут экономические санкции, российский бизнес испытывает неэкономическое давление и получает ограничения как в инвестиционный, так и в рыночных сферах. Как видно, передовые рыночные страны не прочь использовать нерыночные методы, если поведение других стран не соответствует их интересам. Однако если в национальной экономике «правила игры», в том числе и конкуренция, поддерживаются национальным законодательством, то в мировом хозяйстве и правила игры, и конкуренция носят условный характер. Поскольку финансовые и торговые центры сосредоточены в основном
в США и Западной Европе, постольку они присвоили себе право судить всех остальных на предмет соответствия рыночным принципам и степени следования в фарватере их трактовки международных отношений.

 И тут становится очевидным, что фактически санкциям подвергается не только Россия или другая страна, но и фирмы и банки объявивших санкции стран. Капитал из этих стран должен тоже соблюдать санкции независимо от потерь. Получается «принудительный патриотизм» поддержки власти своих правительств. Честь «национального мундира» стоит дороже, чем любая попытка для компании обойти санкции. Такой патриотизм не относится к «квасному патриотизму». Он также довольно далек от нравственных принципов, но вполне укладывается в принципы демократии западного образца.

Российский патриотизм имеет глубокие исторические корни. Он выражается в том числе и в том, что не приемлет насилия никакой модели развития страны без адаптации ее к условиям России. Российская модель была и может быть рыночной, но пригодной для решения проблем громадной страны.

Сам ход рыночных преобразований в эти годы не учитывал специфики России и при этом был нацелен на то, чтобы сделать население космополитным, не привязанным к своей родине, но подчиняющимся власти денег. В результате в стране расцвел товарный и денежный фетишизм. Наступило изобилие поддельных товаров и обманных услуг, что вызвало у людей недоверие ко всему происходящему. Трясет «рыночную колею». Без доверия и понимания цели движения трудно двигаться вперед.

Видимость плюрализма и монополизм мейнстрима

В научном сообществе не утихают дискуссии о теоретических основах российской модели развития. С позиций различных научных школ рассматриваются варианты формирования в стране единого рыночного пространства, совершенствования налоговой и бюджетной системы, создания благоприятного инвестиционного климата как для отечественных, так и для зарубежных компаний. В стране нет цензуры на теоретические взгляды и публикации. Вузам разрешено преподавать экономические дисциплины любого направления. Особой остроты дискуссии достигли после 2014 г., когда страна повернулась к отечественному производству и по-настоящему задумалась над изменениями структуры национальной экономики с активным использованием достижений науки и информационных технологий. Одним словом, теоретический плюрализм процветает.

Между тем результаты видимого плюрализма оказываются мизерными — мало что достигает практики или реализуется в экономической политике государства. Российский либеральный тренд оказался завидно живучим, так как прочно персонифицирован ведущими лицами как правительства, так и крупного бизнеса. Неоклассический мейнстрим, оседлавший монетаризм, оказался выгодной находкой для правящей элиты в деловой и гуманитарной сферах. Выгодной потому, что любая даже небольшая смена теоретической парадигмы, настроенной на вызовы времени, потенциально может сократить доходы этой «элиты», ибо исчезнет ее монополизм. Вот почему так сильны консервативные настроения, внешне представляемые как верность рыночным принципам. Только ведь рыночные принципы можно соблюдать и поддерживать по-разному. Пока же в России борьба за макроэкономическую стабильность не выводит экономику из стагнации. Тем самым еще раз демонстрируется теоретическая и практическая вредность монополизма. Только против такого монополизма пока еще нет закона о защите конкуренции.

Экономический прагматизм

История свидетельствует о том, что страны, добившиеся большого прогресса, двигаясь по «рыночной колее», не только опирались на частную собственность, но и руководствовались прагматическим подходом. Прежде всего это относится к государственной экономической политике. Известно, какое огромное влияние на общемировое развитие оказало само существование СССР. Западные страны оказались вынужденными повсеместно вводить ограничения длительности рабочего дня, пенсионное обеспечение пожилого населения, не снимать с повестки дня проблемы социального развития независимо от того, партия какой политической ориентации побеждала на выборах и становилась правящей. В Европе социальные достижения оказались наиболее весомыми, но и в США не забыли об обществе всеобщего благоденствия после Второй мировой войны. Фактически во всех странах господствовал прагматический подход к решению текущих и надвигающихся проблем. При этом продолжали развиваться различные школы и направления экономической теории и науки, которые влияли на выбор экономической политики косвенным образом. Наука предпочитала ориентироваться на проблемы практики, не затрагивая, как правило, системных вопросов.

Экономический кризис 2007—2009 гг. не только всколыхнул всю рыночную систему, но и вообще вынудил всех обратить внимание на «системное перестроение» как мирового хозяйства, так и отдельных национальных экономик. Созрел вызов для новой парадигмы мирового развития после информационной революции. А в США во весь рост встала проблема обновления обрабатывающей промышленности на современной технологической базе. Один из дней октября объявлен Национальным днем обрабатывающей промышленности. Любая администрация, находящаяся в Белом доме, традиционно отслеживает и стремится поддерживать рост производительности в американской экономике [3, 58—59, 113—122]. Теряя лидерство в мировом хозяйстве по объему ВВП, США не хотят уступать никому лидерство по темпам роста и уровню производительности труда как главного фактора национальной конкурентоспособности.

Еще более прагматический подход к экономике демонстрирует КНР. Сохраняя свою политическую систему во главе с компартией, реализуя пятилетние планы развития национальной экономики, страна в то же время во всю мощь использует рыночную мотивацию и частную собственность. Все это позволило Китаю выйти на первое место в мире по объему ВВП и величине экспорта товаров и услуг. В вузах страны студенты изучают марксизм-ленинизм с китайской спецификой одновременно с неоклассической теорией, политическая экономия соседствует с экономиксом. Таков китайский прагматизм. Порой это звучит утилитарно — неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей.

Ни американский, ни китайский прагматизм не решают всех проблем, ибо сложность современного прогресса такова, что он постоянно рождает новые вызовы и проблемы. Такова ситуация и в России. Есть лишь одно важное отличие — в стране торжествует неоклассическая догма, которая положена в основу государственной экономической политики. Это тормозит перестроение России на современные методы решения проблем. В России нет ни американского, ни китайского прагматизма, когда четко выражена персональная ответственность при персонификации собственности и капитала. Правящим бизнес- и политической элитам выгодно сохранять размытость ответственности, что ведет и к размытости рыночных принципов. Даже тогда, когда без «рыночной колеи» не обойтись, расплывчатая ответственность чиновников и собственников искажает эффективность рыночного пути, отталкивает население, противопоставляет разные группы работников друг другу, вызывает недоверие к тем, кто под прикрытием слов о заботе о народе на самом деле раздувает собственный кошелек.

Литература

1. Российскийстатистическийежегодник. 2015.
2. Эксперт. 2016.№43.
3. Economic Report of the President. 2017. Washington,2017.
4. World Economic Outlook, October 2016. Washington, IMF.