Человек — существо, наделенное сознанием (словом, языком, восприятием и продуцированием смыслов, воображением, способностью выделять себя из окружающего мира, из среды, осознавать себя как «Я», как человека), а вследствие этого человек наделен также и способностью творить, то бишь воображать и созидать то, чего нет в природе, в данном (доставшемся) человеку мире (человек имеет возможность воображать, проектировать, конструировать, делать что-то неприродное). В связи с этой возможностью неприродного творчества случился в истории человечества важнейший момент-событие — европейский Ренессанс, вырвавший человека на путь безусловного и безграничного хомо-созидания. Европейский ренессансный человек отринул тенеты природы и отклонился от сакральной опеки Господа Бога (которую, со временем, уже в эпоху Просвещения отверг окончательно, вступив на путь последовательного атеизма). С этого момента-события, ознаменовавшегося Великой хозяйственной революцией, человек занялся упорным и целостным переделыванием мира по собственным лекалам. Так зачалась новая эпоха, называемая ныне весьма адекватно эпохой Модерна (модернизации, обновления, осовременивания), положившая в Европе конец долгой и вовсю уже поседевшей эпохе так называемого Премодерна — времени кооперации человека с природой и его сотрудничества с Господом Богом. И если эпоха Премодерна, в которую как раз и возникли языки, понятия, идеологии, памятные сказы, мифы, письменность, философии, религии, т. е. когда возник человек как человек — с сознанием, была эпохой сотворения мира, как раз мира человека, сознания и культуры в единении с Природой (матерью) и под водительством Бога (Отца), то эпоха Модерна уже стала эпохой пересотворения мира, а также и самого человека. То был вызов со стороны человека как Природе, так и Богу, чем человек хозяйствующий (он же и творящий!) воспользовался «по полной», создав совершенно уже свой, вполне и искусственный мир, в котором все передовое (прогрессивное) человечество в настоящее время и бытует (города, инфраструктура, транспорт, предприятия, техника, дороги, электростанции, воздушные пути, космические орбиты вкупе с культурой, наукой, телевидением, интернетом и т. д.). Эпохе Модерна соответствовала и своя идеология (уже нерелигиозная в привычном понимании) — гуманизм, дополнявшийся либерализмом, демократизмом, прагматизмом.

Наступил момент и полного торжества Модерна, созданного им искусственного мира, а также и гуманизма с его материалистической философией, политической экономией, социологией, психологией, антропологией и другими отраслями научно-гуманитарного знания. Однако триумфальный европейский мир, уже изрядно экономизированный, капитализированный и империализированный, вдруг неожиданно сильно затрясло, он впал в острейший кризис, причем его же, этот мир, решительно отрицавший (рубеж XIX и XX вв.), что вызвало страшнейшие его судороги, вылившиеся не в одни социально-экономические потрясения (экономические и политические кризисы, революции), но и в межгосударственные, точнее — межимпериалистические — войны: Первую и Вторую мировые, не считая ряда меньших. Европа вдруг явно как бы сошла с ума, приступив к собственной насильственной переделке, граничившей с самоуничтожением! И возможно таковое произошло бы, если б Европа не накинулась на Россию и СССР, что частично перенесло европейский удар на Восток и немало разрядило кризисное напряжение внутри собственно Европы, а впоследствии обусловило и возникновение чего-то вроде контревропейской коалиционной силы, оказавшейся способной победить зарвавшуюся Европу и ее на время утихомирить. Далее побежденная Европа пошла по пути преодоления собственного межимпериализма, начав созидание общеевропейского межгосударственного единства, что вылилось в образование Европейского союза, что не мешает Европе оставить насовсем мечты о воскрешении в Европе славной Римской империи, о чем свидетельствует новый, пусть и мирно-ползучий, «дранг нах остен» — поход на Россию, и опять через Польшу, Прибалтику, Украину, через их посредство.

Европа не исчезла в результате своего затяжного глобального кризиса и развязанной ею большой мировой войны, но была вынуждена вслед и по воле США расстаться шаг за шагом с порожденным ею Модерном и «влезть» в Постмодерн — этот наследственный, но при этом и отрицательный продукт Модерна. Почему же отрицательный? Всего лишь потому, что отказавшийся от Господнего водительства и покоривший целостно Природу человек-творец (европеец-делец, европеец-проектант, европеец-агрессор, европеец-завоеватель), сотворивший-таки свой мир, отринув и переделав данный ему мир и сделав его для себя взятым, оказался вдруг в мире, вовсе не гуманистическом и не гуманном, как человеку-гуманисту грезилось в начале Модерна, а противном Модерну и самому человеку, их перемалывающим и уничтожающим.

Великий парадокс истории: человек создал свой мир — мир под себя, а получил в итоге враждебный себе же и своему же миру некий постмир (сыновний мир, пожирающий своего же мир-родителя), как раз ныне и называемый миром Постмодерна. Самое поразительное тут в том, что Постмодерн исходит вовсе не из гуманизма, пусть и весьма лукавого, а уже из антигуманизма, хотя тоже лукавого, но не возвышающего человека-европейца-творца-агрессора, а его — человека — вообще, уже отрицающего и превращающего в постчеловека (человея, киборга, чиповея, робота).

Миру Постмодерна человек как человек уже не нужен, а если и нужен, то какой-то совсем иной гуманоид, приспособленный к торжествующему над человеком техно-информо-нето-электронизированому миру, не так даже обслуживающему человека и его мир, как ими уже накрепко владеющему. На повестке дня даже не просто технизированный мир, а мир совершенно уже технически эфирный, оторвавшийся от человека и земного мира, над ним как бы взлетевший («окосмизированный») и им оттуда управляющий.

Выходит, что хозяйствующий на планете Земля человек прошел путь от Бога и Природы к антибогу и неприроде, создал под себя совершенно человеческий мир, его же — человека — ныне усердно отрицающий. Теперь человеком преобразуется не природа, не природный материал, а сам же человек, причем преобразуется с участием созданного человеком же кибер-нето-генно-мира, даже и под водительством этого совершенно искусственного, но по-своему уже и «интеллектуального», мира. Теперь кругом искусственные сети — вплоть до интеллектуальных, а человек в этом глобально сетевом мире (нетомире) не более чем «мушка», правда, под приглядом центров-«пауков». И какое же теперь сознание у этих «мушек» и этих «пауков»? Не пост ли это уже сознание, а-а?

Европа через «дружеское» посредство США влезла в Постмодерн, который в реальности есть не более чем иллюзия человеческого мира, его нечеловеческий симулякр, доминирующая над реальностью искусственная ирреальность. Этот передовой и во всех отношениях прогрессивный мир, возвысившийся над планетой Земля и как бы расположившийся в мертвом космосе, не может существовать сам по себе, ибо он нетелесен, бескровен, пуст, а может существовать только паразитарно за счет миров Премодерна и Модерна, существующих на планете ныне в основном за пределами мира Постмодерна. Отсюда потребность эксплуатации миром Постмодерна всего остального, не столь еще зараженного постмодерном планетарного мира.

В итоге мы имеем сегодня разделение планетарного мира на два больших «полумира»: на империальный передовой мир, он же мир Постмодерна, и на эсксплуатируемый передовым миром и от него же защищающийся остальной мир, чуть ли по меркам ЕвроАмерики не отсталый. Первый мир — мир угрожающей античеловеческой новизны, во многом уже и обезумевшей, второй мир — мир сохраняющей человека Традиции, хоть еще и не безумной, но тоже весьма уже обезумливаемой.

Отсюда, хочешь, не хочешь — война, но уже не так привычная всем мировая война, как совершенно новенькая война миров (не народов, не государств, не империй, не цивилизаций как таковых, даже не культур как таковых, а именно миров).

Но это не все: постмодерн привнес в мир не что иное, как антимир, перевернув мир, вывернув его, оборотив (антимир — мир-оборотень, хотя и полный всякой привлекательной и прельстительной новизны).

Отсюда война между двумя гигантскими планетарными мирами: передового и остального, т. е. как бы война по горизонтали, дополняется войной мира и антимира, или войной как бы по вертикали, когда все еще живой мир борется за себя с миром уже погребальным — как раз антимиром. И ежели современный зе́мный мир есть мир-война, то, как не трудно при желании убедиться, война здесь на просто необычная, а напрямую уже эсхатологическая, бездная. Последняя!

И вот Россия!

Да, она вместе со странами БРИКС в остальном мире. Присоединиться к Западу России, или же присоединить Россию к западному миру, не удалось. Россия — великая, пусть и переживающая упадок и острый внутренний кризис, держава. Международный вассалитет не для нее. Украинские события и акция по воссоединению Крыма подтвердили все сразу: великодержавность России, ее реальную суверенность, ее самобытность (незападность). Более того, они показали, что Россия, хоть и не преодолела еще свои по-реформенные социохозяйственные проблемы, но, приступив к своему подъему, нацеливается на их пост-реформенное преодоление. «Вызывающее» поведение России не могло быть одобрено сильными мира сего вроде США и ЕС, а поэтому России была навязана война, пусть и не очень-то формально объявленная, хотя санкции по сути есть не что иное, как объявление войны.

Россия сегодня в войне! За свое «Я» и за свою правду! Во мгновение ока всё в мире изменилось, мир после Крыма и начатой (вновь продолженной) войны против России вдруг стал другим — более, кстати, себе реально соответствующим. Но в мир через Россию пришла и всемирная правда. Сразу стало ясно, кто в мире кто — «ху из ху» и что в мире что — «уот из уот»! Межмировая планетарная война уже стала историческим фактом, пусть еще во многом латентным и мало еще заметным.

России ничего не остается, кроме как, опираясь по возможности на своих условных и безусловных союзников, сосредоточиваться на себе и себя же отмобилизовывать, как и решительно идти своим путем, живя, уже по явной необходимости, своим, а не чужим, умом. Россия сегодня двинулась к самой себе — к России! Но Россия, как это было и всегда, не сама по себе: она в мире — что враждебном, что дружественном, что сочувствующем, что нейтральном, что вопрошающем, что надеющемся, что ненавидящем. И что тут особенно поразительно: Россия ныне… в центре мира, однако не столько в материально-обыденно-воспроизводственном плане, сколько в духовно-морально-идейном. Нет, Россия вовсе не благополучный райский уголок, ибо тут все совсем наоборот — скорее… ад, но она зато очаг каких-то альтернативных разрешений: антизападных, контрпостмодерновых, апокатастатических (антиапокалиптических). Странно это для всего мира, наверное, но это так: никто более так сегодня не свободен, так не импровизационен и не продуктивен в духовно-идейном плане, как Россия! Не зажатая плотно Традицией и не прельщенная накрепко Новизной, способная к творчеству, стимулируемому правдой — российской и мировой. Этакое неожиданное явление России миру!

Любопытно, что Постмодерн, где бы он себя не проявлял и чем бы ни казался, насквозь пронизан фальшью, симуляцией, ложью. И все его «штучки» не просто присутствуют в мире, в культуре, в интеллект-сфере, а угнездились в постмодерновом мире-антимире в самом его основании, заявляя о себе антигуманизмом, антикультурой, не́житью. Насколько это понимают на Западе, в Европе, в США, это, конечно, дело самих западнийцев, европейцев, американцев, но в России это уже неплохо понимают и, исключая адептов, если не агентов, взбесившегося Постмодерна, желают преодоления постмодерновой напасти, но вовсе не через возвращение к Средневековью, а через движение за Постмодерн, опираясь на Традицию, ее переосмысливая, но имея в виду уже и что-то Иное. Россия так или иначе призвана к этому Иному, как кажется, но вполне уже спасительному Иному, дающему человеку шанс остаться человеком. В России сейчас тяжко, но не вообще тяжко, что само собой, и по-особому тяжко — софийно! — что хоть и не обходится без уныния, но вселяет в людей российских кое-какую надежду на российское же будущее!

Из благого рая любое новое, еще и спасительное, конструктивное и жизнеспособное, не выходит, такое рождается только в аду и исходит из ада, каковым по сути Россия уже четверть века и является. Сопротивление аду и выход из него приводят не в рай вовсе, а всего лишь к новой жизни, преодолевающей адовую тенденцию к погибели и обеспечивающей пусть и не самую, быть может, «роскошную», но все-таки полноценную в духе жизнь!

P.S. Доклад, сделанный в соответствии с вышеприведенным материалом, вызвал у ученых слушателей неоднозначную реакцию. Если большинство не без немалого интереса выслушало докладчика, всерьез задумавшись над сказанным, отдавая должное необычным авторским (!) размышлениям, то нашлись и те, кто не только недоуменно и недовольно что-то в рядах проговаривал, но и в знак искреннего протеста выразительно (не без шума) покинул аудиторию. Все происшедшее не особенно удивило докладчика, включая и нарочитую демонстрацию всезнающих и амбициозных «темных», не способных выдерживать столкновения с непонятной им и непровариемой ими человеческой мыслью. Можно было бы, конечно, обо всем этом и не говорить, как принято у «православного люда», скорбно и вежливо промолчать, держа на готове вторую щеку, но ведь… Дом ученых все-таки, увы, не избегающий общего апокалиптического расстройства нынешней «интеллект-среды». Век живи, век и получай! Вот тебе и урок, назидание, истина?! Сказок нужно больше, сказок! Впрочем, может, и докладчик выдал слушателям сказку, разве лишь не успокоительную, оттого и вырвалась столь на нее протестная реакция? Хотя, как сказать: дружные аплодисменты по завершении интеллект-события все-таки были, как и имела место искренняя слушательская признательность! Неисповедимы дела и слова твои, человече, ох как неисповедимы!