***

Современное общество весьма неоднородно и характеризуется все углубляющимися социальными, экономическими и политическими противоречиями. В то же время происходящие фундаментальные изменения характера труда и стоимости, производственных отношений охватывают весь мир в целом, не только усиливая различия, но и создавая объективную основу для их преодоления.

Со второй половины ХХ в. ведущую роль в мировой экономике начинает играть производство информации. Категория информации, первоначально получившая достаточно четкую интерпретацию в кибернетике: как мера организации в системах с обратной связью (Н. Винер) [1, 34], мера упорядоченности или разнообразия (У. Эшби) [9, 316], быстро становится предметом осмысления социальных наук, в особенности общей и социальной философии, в которых ее содержание либо расширяется до уровня атрибута материи (А.Д. Урсул, И.И. Юзвишин и др.), либо сужается до уровня живых систем (Е.П. Тавокин).

Широко распространены теоретические позиции, отождествляющие информацию и знание и таким образом лишающие обе категории их качественного своеобразия.  В.В. Орловым и Т.С. Васильевой показано, что наибольшей эвристической ценностью обладает соответствующее подходу Винера определение информации как абстрактной материальной структуры в системах с управлением [6, 226].

Мы предлагаем понимание информации как многоуровневого образования [2, 155]. В своей основе информация — это определенная формальная абстрактно-количественная структура, имеющаяся в любом объекте; другими словами — объект с его формальной абстрактно-количественной стороны. В этом смысле применимы все классические определения информации: мера упорядоченности, организации; величина, обратная энтропии, и пр. Информация может быть отражена другим объектом, тогда она предстанет как формальное соответствие результата отражения объекту.

Отраженная информация может осознаваться, тогда она составит формальную структуру знания. Третий уровень — это уже собственно знания, или информация в расхожем, неточном смысле. Помимо своей формальной абстрактно-количественной информационной структуры, знание всегда несет в себе объективное содержание и момент субъективности как результат образного и абстрактного мышления (субъективный образ объективного мира), связанной с самой природой человека. Поэтому необходимо, в конечном счете, различать информацию как материальную структуру, функционирующую в компьютерных системах, и формальную структуру знания, существовавшую у человека до компьютерных технологий. Это различие, имеющее абсолютное значение в рамках вопросов онтологии и гносеологии, сохраняется и в отношении вопросов общественного производства, становясь, однако, значительно сложнее.

Осмысление информации как основного ресурса, предмета и продукта производства в современных условиях может стать важным подтверждением материалистического понимания истории и помочь объяснить, почему разделение стран в мировой капиталистической системе на центр, периферию и полупериферию обусловлено, в конечном счете, доминирующим типом труда. Подчеркивая значение открытия, сделанного в III томе «Капитала» К. Маркса, для современной экономики Р.С. Дзарасов пишет: «Прибавочная стоимость создается пропорционально труду, но распределяется пропорционально капиталу… При прочих равных условиях абсолютная величина прибыли будет тем больше, чем больше величина применяемого капитала» [3, 10]. Различие между трудовой стоимостью (складывающейся, по Марксу, из стоимости потребленного постоянного капитала, или средств производства, переменного капитала, или заработной платы рабочих, и прибавочной стоимости) и ценой производства (складывающейся из потребленных постоянного и переменного капитала и прибыли, соответствующей средней норме на капитал) для отдельных отраслей производства тесно связано с типом труда, господствующим в них. Так, для отраслей с преобладанием ручного труда цена производства ниже, чем трудовая стоимость, а для отраслей с преобладанием машинного типа труда — выше трудовой стоимости. Для отраслей с преобладанием автоматизированного труда, по-видимому, цена производства значительно выше трудовой стоимости.

Такое положение дел нашло превратное отражение во множестве концепций, описывающих современные развитые страны как постиндустриальные, с преобладанием нематериального труда. Другой крайностью в объяснении особенностей развития стран центра мировой системы является абсолютизация тенденции переноса материального производства в страны периферии и полупериферии. Сложившееся в современной науке представление о развитых странах как основанных на «экономике услуг» или «экономике знаний» феноменологически, поверхностно описывает реальную ситуацию, в которой «трудозатратные производства с низкой капиталовооруженностью (низким органическим строением капитала) характерны для периферии мирового капитализма, тогда как капиталоемкие производства с высокой капиталовооруженностью труда (высоким органическим строением капитала) характерны для центра. Это находит свое выражение в структуре цен, которые выше трудовой стоимости для продукции развитых стран и ниже трудовой стоимости для продукции стран неразвитых» [3, 11]. Подчеркнем, что степень трудо- капиталовооруженности производства зависит, в свою очередь, от типа труда, создающего основную часть общественного богатства.

В этом ключе особенности развития современных стран центра, на наш взгляд, следует связывать с описанным в общих чертах еще К. Марксом процессом становления новой исторической формы труда — всеобщего, «научного», или автоматизированного, труда. Показано, что квинтэссенцией и ведущим типом всеобщего труда на сегодня является компьютерный труд, к конкретным формам которого относятся производство различных видов электронных технологий, робототехники, вычислительной, лазерной и телекоммуникационной техники, а также управляемое компьютерными технологиями производство [4, 99]. Последователи Н.Д. Кондратьева и Й. Шумпетера трактуют эти формы как пятый технологический уклад, а рождающиеся на их основе NBICS (нано-, био-, информационные, когнитивные и социальные) технологии, а также микро- и суперкомпьютерные технологии — как шестой.

Современная Россия с этих позиций предстает как страна с типичной полупериферийной экономикой. Важная особенность полупериферии — зависимый характер ее развития. Вопреки распространенной точке зрения, такие страны не просто «догоняют» страны центра, но движутся по тем правилам (и в том направлении!), которые последние для них определили. Показано, что странам периферии приходится бороться между собой за доступ на рынки развитых стран [3, 22], что приводит к необходимости поддерживать искусственно заниженный курс национальной валюты и высокий уровень экспорта в ущерб развитию внутреннего рынка, удешевлять экспортные товары ценой ухудшения условий труда и снижения его цены и, что самое главное, развивать прежде всего те отрасли производства, продукты которых востребованы внешним рынком. «Следует учитывать, — пишет Р.С. Дзарасов, — что вывоз капитала, валютный курс, эмиссия денег, бюджетная политика (включая как расходы государства, так и налоговую политику) представляют собой единый механизм. Он определяется положением, занимаемым страной в мировом хозяйстве» [3, 30 — 31]. Таким образом, господствующий в стране тип труда определяет ее положение на мировой арене, а оно, в свою очередь, активно влияет на приоритеты развития страны, отражающие интересы правящего класса. В нашем случае: «капиталисты некоторых добывающих отраслей допущены на рынок центра, а капиталисты обрабатывающей промышленности — нет» [3, 30]. Отсюда — стремление первых сохранить statusquo, «законсервировав отсталость», стремление вторых — стать первыми. Это предполагает вполне определенные диспропорции в развитии всех сфер общественной жизни.

Продуктивной задачей, решение которой позволит не только подтвердить эту концепцию, но и осмыслить мир-системную теорию через призму современного понимания всеобщего труда, является, на наш взгляд, анализ потребностей производства в информационных ресурсах. Компьютерный труд как производство абстрактных материальных структур (см.: [6; 2]) и основанное на нем производство теснейшим образом связаны с высокими потребностями в информационных ресурсах. Другими словами, третий уровень информации неизбежно задействован и играет важнейшую роль в производстве первого, в то время как производство, не связанное с компьютерными технологиями, не формирует высоких потребностей в информационных ресурсах. В предельно общем виде: всеобщий (автоматизированный) труд требует для своего развития высокосложной науки, в то время как предшествующие типы труда в большей степени задействуют производственный опыт. Такое видение подтверждает и сложившееся в экономической науке понимание информационных ресурсов как «документов и массивов документов, способных обеспечить овеществление результатов исследований и разработок в создаваемых продуктах и материальных услугах илисовершенствование процессов, связанных с преобразованием вещества, энергии и самой информации, и на этой основе создать условия дляускоренного экономического развития» [5, 12].

В рамках масштабного проекта по разработке методического обеспечения поиска, оценки и прогнозирования изменений потребностей в информационных ресурсах в отраслях экономики (по разделам Общероссийского классификатора видов экономической деятельности, далее ОКВЭД), реализованного пермской IT-компанией «Прогноз» при поддержке Министерства науки и образования РФ, было выяснено следующее.

1. Основная доля (60 — 90% от общего объема в 2005 — 2009 гг.) потребностей в информационных ресурсах в странах — лидерах по развитию рынка информационных ресурсов сосредоточена в обрабатывающих производствах (раздел D ОКВЭД), тогда как в Российской Федерации, согласно международной статистике, в качестве основного потребителя информационных ресурсов выступает вид деятельности 73 «Научные исследования и разработки» (70 — 80% от общего объема потребностей отраслей экономики в 2005 — 2009 гг.), входящий в раздел К «Операции с недвижимым имуществом, аренда и предоставление услуг». Можно сказать, «кокетничая с Гегелем», что наука существует как в-себе и для-себя бытие.

2. Потребление информационных ресурсов организациями вида деятельности 73 «Научные исследования и разработки» в РФ находится на втором месте после США среди референтных стран — лидеров по развитию рынка информационных ресурсов. При этом потребление информационных ресурсов в других отраслях экономики РФ несопоставимо низкое по сравнению с референтными странами. На наш взгляд, во многом эту черту можно объяснить определенной инерцией науки как сферы общественного сознания, никогда не вписывающейся полностью в условия, диктуемые наличным способом производства. 

3. Отраслями наиболее динамично растущих потребностей в информационных ресурсах в странах — лидерах по развитию рынка информационных ресурсов за период 2000 — 2008 гг. являются различные (в зависимости от страны) виды обрабатывающих производств (подразделы раздела D ОКВЭД), операции с недвижимым имуществом, аренда и предоставление услуг (раздел К),  при этом преимущественно отрицательную динамику демонстрируют добыча полезных ископаемых (раздел С), оптовая и розничная торговля (раздел G), транспорт и связь. В РФ состав отраслей растущих и снижающихся потребностей за исследуемый период почти диаметрально противоположен, за исключением раздела К.

4. В рассмотренной группе референтных стран по большей части видов экономической деятельности в 2000 — 2008 гг. наблюдается рост потребностей в информационных ресурсах, в то время как в РФ, напротив, для большинства видов экономической деятельности в период 2000 — 2007 гг. характерно снижение потребностей в информационных ресурсах.

Высокие потребности в информационных ресурсах в РФ сформированы, прежде всего, в секторе научных исследований и разработок, в то время как предприниматели реального сектора экономики (в том числе добывающей промышленности) в потреблении информационных ресурсов не заинтересованы, хотя, как показано Т.В. Миролюбовой, использование национальных информационных ресурсов в значительной степени влияет на производительность труда в стране [5, 21].

Группой экспертов, работавших над проектом, определены следующие проблемы развития рынка информационных ресурсов РФ, требующие своего решения:

• низкий уровень потребностей в информационных ресурсах в обрабатывающих отраслях экономики, медленно растущий либо снижающийся в долгосрочной перспективе согласно полученному прогнозу потребностей в информационных ресурсах в отраслях экономики;
• низкие темпы роста потребностей в информационных ресурсах в отраслях экономики, не способные обеспечить рост рынка информационных ресурсов, сопоставимый с ростом рынка информационных ресурсов стран-лидеров в этой сфере;
• нерациональная структура потребления информационных ресурсов в отраслях экономики, характеризующаяся низкой долей обрабатывающих производств, в том числе, согласно ряду нормативных документов, приоритетных для РФ.

Выявленные диспропорции и противоречия объясняются, на наш взгляд, не отставанием России от передовых стран, а ее полупериферийным положением. Доминирование добывающей промышленности и незначительная роль обрабатывающей, за исключением первого передела сырья, в структуре экономики определяют указанные диспропорции.

Проанализировав разницу между экспортом и импортом технологий Россией (табл. 1), Т.В. Миролюбова указала на устойчивое значительное и растущее отрицательное сальдо России в торговле технологиями на мировом рынке. Эти данные косвенным образом свидетельствуют о сдерживании развития всеобщего (автоматизированного) труда в условиях полупериферийного капитализма в нашей стране.

Таблица 1

Разница между экспортом и импортом технологий Россией,
тыс. дол. США

Источник: [5, 19].

В заключение выскажем предположение о возможности позитивного изменения ситуации. С позиций материалистического понимания истории, в конечном счете, общественное бытие определяет общественное сознание, а значит, решение проблем нужно искать в развитии собственного наукоемкого производства, компьютерного труда и соответствующих специалистов. Не высоко развитая наука поведет за собой новый тип труда и передовые отрасли производства, а, напротив, форсированное развитие пятого и шестого технологических укладов (вероятно, не без использования директивных методов) сделает имеющиеся научные разработки востребованными и заставит науку работать на опережение. К сожалению, вопрос о субъекте изменений подобного рода остается открытым. Хотя некоторые ученые, например, Дж. Стиглиц, не отрицают возможности выбора развивающимися странами самостоятельного пути развития (см: [8]), на наш взгляд, ситуация выглядит мрачнее. В нашей стране в условиях зависимости экономики от иностранного капитала (до 75%, по данным В.М. Симчеры [7]) и полупериферийного положения в целом сформировался такой тип политической элиты, интересы которой не расходятся с интересами элит стран центра, несмотря на все громкие заявления и демонстративные жесты. Поэтому, мы полагаем, что только сами трудящиеся способны в сложившихся условиях выступить как субъект коренных качественных изменений в экономике и предложить программу выхода страны из полупериферийного положения. И хотя в кризис люди быстро учатся, наше время сокращается как шагреневая кожа.

Литература

1. Винер Н. Кибернетика и общество. М.: ИЛ. 1958. — 200 с.
2. Гриценко В.С. Труд в постиндустриальном обществе. Пермь: Изд-во ПНИПУ, 2013. — 210 c.
3. Дзарасов Р.С. Развитие в современном мире. Возможен ли национально ориентированный капитализм? // Экономика мегаполисов и регионов. 2013. № 1 (48).
4. Личность в информационно-инновационном обществе / Под ред. В.Н. Стегния. Пермь: Изд-во ПНИПУ, 2015. — 448 с.
5. Миролюбова Т.В. Мировой и национальный рынки информационных ресурсов: современные особенности и влияние на экономику // Научно-техническая информация. Сер. 1. Организация и методика информационной работы. 2015. № 9.
6. Орлов В.В. Философия экономики / В.В. Орлов, Т.С. Васильева. Пермь: ПГУ, 2013. 3-е изд., испр. и доп. — 268 c.
7. Симчера В.М. В России в малом видно много, а в большом — мало // http://www.smolin.ru/ read/arcticles_polit /pdf/simchera.pdf (дата обращения 17.01.2015).
8. Стиглиц Дж. Ревущие девяностые. Семена развала. М.: Современная экономика и право, 2005.
9. Эшби У.Р. Принципы самоорганизации // Принципы самоорганизации. М.: Мир. 1966. — 621 с.

References

9. Ehshbi U.R. Principy samoorganizacii // Principy samoorganizacii. M.: Mir. 1966. 621 s.