В нынешнем технизированном мире может обитать столь же технизированное разумное-де существо, у которого еще есть интеллект, но уже нет, или почти нет, души, на месте которой… э-э… пустота. Отсюда и интеллект оказывается ужесамим для себя интеллектом, илиультраинтеллектом— без души, а потому ипостчеловеческим, киборгиальным, чиповейным. И никуда передовому человеку от этого уже не деться — приходится стремительно превращаться впостчеловека.

Передовой мир, который уже ипост-мир, активничает, ведет, рулит, заражая собою планету, пытаясь над ней господствовать, ею тотально управлять. Обескровленный, он не может уже существовать самостоятельно, ему нужно питаться внешней для себя кровью, которой еще полнится миростальной— не передовой, а с позицией передового мира — отсталый.

Так или иначе, но на планете сейчас по меньшей мере два планетарных мира, составляющих при этом вовсе не гармоничное, хотя вроде бы и глобальное, целое, а целое вынужденно составленное из противодействующих половин.

Остальной мир не желает господства над собой передового мира, к тому же уже переходящего в постмир вкупе с постчеловеком, и, все более это осознавая, втягивается в борьбу с этим передовым миром, намереваясь в недалекой перспективе его опрокинуть в подготовленное им же самим небытие. Почему же небытие? А потому что постмир есть одновременно ианти-мир, или мир-небытие, чему уже столько свидетельств, что и не перечислить. А раз так, то передовой мир, устремившийся в постмир, одновременно оборачивается и антимиром, чему остальной мир, — еще человеческий! — может и поспособствовать, забрав технологии у передового мира, но предоставив ему возможность, гния на корню, опрокинуться в им же подготовленное небытие.

И вот разве перед нами не глубоко и целостно кризисный мир: раздвоенный, внутри себя борющийся, идущий по краю глобальной бездны?

Это ужемир миров, то бишь не мир стран, культур, цивилизаций, континентов, а именномир миров— и борьба внутри него естьборьба миров— не менее и не более! Да ладно бы борьба передового мира с остальным миром, как и наоборот, а то ведьпост-мира ссею-миром, мало того —анти-мира сеще-миром. Вот так! И после всего этого говорить, чтоапокалиптика, или тряска, сопровождаемая движением к концу — всего лишь досужая выдумка каких-то там теистов. Ничего подобного: апокалиптика — помимо того, что это есть учение — самая настоящая реальность, а сегодня — еще и буквально восставшая актуальность!

Можно продолжать восхищаться предовым, пока еще вроде бы инновационным, миром; можно в него отовсюду бежать, не замечая впрыгивания уже не в последний вагон последнего поезда, а прямо-таки в «Титаник»; можно пренебрегать остальным миром, почитая его за примитивный, устаревший и безнадежно отставший. Но не видеть обездушенных глаз прогрессистов, как и все еще одушевленных глаз периферийцев, уже нельзя:постчеловекпротиввсе-еще-человека; античеловек против человека, автомат против сознания. Решается не то, кому быть и оставаться на планете среди человеков, а быть или не быть самому человеку, да и не в ходе и в результате той же эволюции, а в ходе решительной и вряд ли сильно уж долговременнойсхватки миров.

А тут, понимаешь ли, диалоги цивилизаций, культур, народов, — не смешно ли? — особливо ежели учесть, что на переднем плане не так уже цивилизации, как антицивилизации, не культуры, а антикультуры, не народы, а антинароды. Неужели еще не ясно? Так хоть на Украину взгляните, господа хорошие, где уже цветет пышным цветом этот самый антимир, еще и цветом желто-голубым, ядовитым, смертельным! Попробуйте-ка объяснить все происходящее с Украиной и на Украине — причем именновсе! — как не в терминах густой, и исключительно передовой, апокалиптики, а-а?

Коснись мысленно современного мира и вылезает… кризис, а задумайся глубоко над кризисом, то в голову приходит… весь мир. Отсюда все разговоры о мире вне его кризиса, как и о кризисах вне всего мира — уже пустые разговоры! Ах, эти ученые, эксперты, лауреаты престижных премий, члены авторитетных академий и клубов, адепты тайных организаций, кто там еще, кто либо сам ничего не понимает, либо что-то все-таки понимает, а лишь попудривает в меру сил мозги всему смотрящему в электронные окошки и читающему электронные тексты миру.

Нет ничего проще — обратись, свободный интеллегент, к украинскому вопросу и все сразу станет в твоей несвободной голове на свои места: хорошие передовые люди с Запада борются с плохими отсталыми нелюдями с Востока, — вот и все, не так ли? А ведь и в самом деле так: ничего другого свободному от глубоких размышлений интеллекенту в голову просто не придет, — и все потому, что интеллигент — адепт передового мира и враг мира отсталого, аинновации, ведущие в бездну, ему дороже традиции, от этой бездны удерживающей. А еще ему претит всякая новизна, на эту традицию опирающаяся, и предполагающая что-тоиное, чего нет и не может статься в дорогом ему передовом мире.

И очень не хочется свободному передовому интеллигенту замечатьантичеловечностьим любимого передового мира, его уже состоявшийся выход за пределы так ему всегда нравившегосягуманизма— причем по всем азимутам! Ах, Адольф, Адольф, какой же ты всего лишь отчаянный сорванец по сравнению с досточтимой миледи Пс., готовой уничтожить полмира, не выходя из своего прозрачно-призрачного кабинета! Ты, Адольф, был энергичным, деятельным, изобретательным, талантливым, жестоким, кровавым, мечтательным, сентиментальным, в общем — гениальным… э-э… зверовеком, пусть и со стороны, по поручению и в образе самого дьявола, а Пс… что особенно примечательно…никто, ибо она уже…она… э-э…постчелоечиха, которой никаких качеств, кроме пустой на опустевшем лице улыбки, уже и не надо!

И это ли не свидетельствоапокалиптического кризисаАмерики, Европы и Запада, всего передового мира!

Покажи мне один раз Пс., и я скажу, кто и что ты!

Передовой мир не просто передовой в научно-техническом и антикультурном (Голливуд) планах, но еще и передовой по части превращения человека в пост- и античеловека, да и попросту уничтожения человека — тысячами, миллионами, миллиардами! И чем же он отличается по сути своей от досточтимого Рейха, коли вот и «украм» предоставил возможность не только стать новым «рейхом», но и превзойти его в разрезе «зверогуманизма» по всем статьям? А все почему? А потому, что чует передовой мир, что он первый, причем уже и добровольный, кандидат в небытие, ежели не подчинит себе тотально остальной мир и не продлит свое вампирическое малокровное существование за счет все-еще-человечества. Интересно, какого цвета кровь у милой Пс. и сколько вообще кровеподобной жидкости в ее посторганизме?

Остальной мир не однообразен, это очень разный по качествам мир, это тожемир миров! Китай, Индия, мусульманский мир, внутри которого еще и большой арабский мир, черноафриканский мир, латиноамериканский, наконец — российский (а с учетом примыкающих к России своеобычных стран — евразийский мир). Остальной мир — очень большой мир с большими мирами в его составе. И империальное давление глобалического передового мира столь велико, а потенции сопротивления этому давлению уже настолько немалые, что остальной мир вынужденно объединяется — союзнически! — и уже достаточно рисуночно противостоит хищному передовому миру, шаг за шагом перехватывая у него историческую инициативу.

Основой единения остального мира в большой планетарный мир является не одно лишь сопротивление передовому миру, но и сохранение и наличие в остальном мире того, что сегодня принято называтьТрадицией, однако трактуемой уже не столько идейно-культурно, сколькоантропологически— остальной мир не расстается, несмотря на большие в нем перемены, в том числе и постмодерновые, с человеческим началом в человеке, то бишь с божеским началом в человеке. Остальной мир, воспринимая многое от передового мира, не становится на путь движения к пост- и античеловечеству. В остальном мире возникает возможность перехода кновому человечеству, а не постчеловечеству с его пагубной античеловеческой составляющей. Достаточно сравнить глаза миледи Пс. с глазами любой представительницы любой из правящих структур остального мира! Пустота и полнота — не одно ведь то же!

Появление и существование в остальном мире межгосударственного — союзного типа объединения, именуемого сейчас для краткости БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР), а вскоре, со вступлением в объединение других стран вроде Аргентины и Турции, обретущим какое-то другое наименование, означало не только начало конца гегемонии передового мира надо всем планетарным миром, но и… что не столь заметно, но что все-таки имеет место… начало самоубийственной развязки для передового мира. Украинские события все это блестяще подтверждают: передовой мир впал во вроде бы неожиданную и в плохо скрываемую истерику! А истерика — лучший показатель зыбкой неуверенности, перманентного кризиса и накатывающегося из небытия скверного конца!

В отличие от Америки Россия сохраняет спокойствие, исключая, конечно, сидящий в России, но любящий Америку и ею подкармливаемый антироссийский «гуманистический» слой. Антисистема на то и антисистема, чтобы «терпеть ненавидеть» все родное ради всего чужеземного, пусть и впрямь замечательного. Не первый это случай и не последний, как и не только в России. В целом же Россия хранит геополитическое спокойствие, немало уже владея и геостратегической перспективой. Мало того, Россия ведет нынесвою игру, она уже ни в коей мере не объект игры (как и возможный для кого-то приз), а самый настоящийсубъект игры, у которого и цель достаточная имеется —Россия!

Да, это именно так: Россия ведет ныне геополитическое сражение за Россию, понимая при этом, что сражение это не отделить от большого сражения больших миров, развертывающегося на планете, а потому Россия не только участник судьбоносного геостратегического действа, но и…ведущийего участник — как раз со стороны остального мира. Никто сегодня, кроме России, не может и не смог бы занять эту ведущую (вовсе не главенствующую) позицию в среде остального мира. В этом, безусловно, историческая миссия Руси — Российской империи — СССР — Российской Федерации, отчего и велико раздражение Америки против России, отраженное наиболее ярко в нескрываемой злобе нациствующей Украины (части ее «сверхчеловеческой элиты») относительно русскости, русских, России.

Почему же именно Россия? На это имеется немало разных оснований и причин, но следует особо подчеркнуть три момента: 1) историческая альтернативность восточноевропейской (условно — евразийской) России европейскому Западу, или просто Европе (ныне — ЕвроАмерике); 2) особое сочетание традиции и свободы, позволяющее России культурно и институционально импровизировать, переходя от одной формы бытия к другой, не теряя своих фундаментальных оснований (чего не могут себе позволить, к примеру, ни Китай, ни Индия, ни те же мусульмане); 3) имперскостьРоссии в сочетании с ее недавнейлидерской ролив мире Советского Союза (историческое припоминание). Можно, конечно, упомянуть о большом пространстве, богатых природных ресурсах, как и иных моментах вроде особого народного характера, но, как представляется, высказанных выше трех обстоятельств вполне достаточно: Россия, хочет она того или нет, ищет какой-то новый для себя образ бытия, отличный, как всегда, от западного и того же восточного, причем ищет не сама по себе, а с учетом общемирового контекста, происходящих в нем эволюционных и кризисных процессов, что создает и возможность — в силу мировой величины России — предположить что-то новое, пусть и в отдельных аспектах, для всего мира, а также выполнить роль если не страны-лидера, то хотя бы страны-первопроходца.

Здесь нет со стороны России никакой исторической самонадеянности, как и имперской устремленности к доминированию в мире или в его значительной части. Это очень важно сознавать: У России нет потребности кого-либо эксплуатировать, кем-либо командовать или кого-то куда-то вести (как было в случае с СССР, а СССР — не Россия, а очень даже европейский проект!). Россия может выйти на лидирующую позицию в мире только по причине своейособости, предложения мируиной— не западной и не восточной — формы жизнеотправления, причем более всего в итоге исторического «хода вещей», чем какого-либо априорного замысла.

Тут важно учитывать, что Россию не оставляют в покое, всячески на нее воздействуя — из западного прежде всего «высока» — в целях выдавливания из нее собственно России (как сути), ослабления России как державы, ее последующего раздробления (распада либо принудительного расчленения — неважно!). Борьба с Россией — важнейший исторический факт, не требующий доказательств! Не требует доказательств и факт борьбы России за саму себя, ее сопротивления внешнему давлению, а главное — нежелания России не только исчезать с карты мира, но и служить кому-либо послушной марионеткой. Смешно, но Запад, кажется, и в самом деле решил, что Россия после распада СССР и ельцинского правления уже не более, чем филиал Запада, ему примерно служащий и ни о чемсвоемне помышляющий.

Однако все оказалось по-другому: очередной раз напитавшись «западнизмом», Россия вдруг вспомнила о себе и шаг за шагом стала приближаться к…самой себе, что-то в себе припоминая, а что-то уже по ходу для себя созидая. И выходит так, что и традиция не отвергнута, и новизне путь не закрыт. На очерединовая Россия, еще не понятная, ибо модели никакой тут нет, но зато есть, во-первых, Россия, а во-вторых — тенденция к новой России. Был ли при этом в чьей-то мудрой головеновый российский проект, не был ли, это не очень-то и важно, — знаменательно, что он — этот проект — уже существует, работает и исполняется, хотя преднамеренно он никем и нигде не начертан. Россия сама себе чертит проект — прямо на ходу, а кризисные обстоятельства в мире только этому способствуют. Не будь кризиса мира и борьбы миров, ситуация с Россией и в самой России была бы иная, как и иным был бы проект новой России и его текущее исполнение.

Да, Россия, еще будучи СССР и в СССР, сама себя вогнала в кризис, когда мир вроде шибко кризисным и не выглядел. Российский кризис оказался глубоким, ужасным, безысходным. Однако что-то переделочное в стране произошло и она вышла из этой переделки, будучи вовсю еще кризисной…другой: Россия 2010-х годов уже никак не Россия 1990-х! За этой великой трансформацией вдругоепоследовала стабилизация страны и движение к преодолению российского кризиса, хотя вовсе пока еще не его полное преодоление. В это же время, планетарный мир, изменяясь, стал втягиваться в свой качественный, или системный, кризис, поровнявшись и прировнявшись к кризисной России. На рубеже 2000—2010-х гг. уже стало ясно, что мир находится не в одном лишь экономическом кризисе, как любит рассуждать ученая братия со всего мира, а в кризисесущностном, то бишь вкризисе мира, причем в кризисеапокалиптическогосвойства, что и подвигло нас рассуждать не только о кризисе мира, но имире кризиса— необычного, глобального, судного, явно уже эсхатологического, чуть ли не последнего.

Охваченный собственным сущностно-судным кризисом, Запад не может никуда уйти, кроме… Запада. Тут как раз «на западном фронте без перемен»! Точнее, с переменами, но… западными. Куда? К постмиру и антимиру, постчеловеку и античеловеку, пустоте и небытию! Перспектива не то что нерадостная, а в общем-то жуткая, хотя мало кто это сегодня осознает. Сам Запад, чувствуя свою завершительную апокалиптику, кое-что все-таки понимает, стремясь поскорее сожрать остаточную планету, ею насытиться и продлить свое передовое, но вовсю уже бренное существование.

Будучи передовым, прогрессивным, возвышающимся (идущим вверх), Запад является и главным генератором кризиса мира, задавая характерную особенность и миру кризиса. У планеты есть свой основной очаг кризиса — Запад, США, как есть, разумеется, и главный антикризисный мотор — тот же Запад, те же США, но ежели генератор кризиса во всех отношениях хорош, превосходно разгоняя кризис, то атикризисный мотор тут не то что слабоват, а просто не в том направлении работающий, не только не на свой кризис, его преодоление, и даже не на кризис мира, а на сам…миркак таковой — как на всего лишьтопливо антикризиса. Не будет мира — не будет и его кризиса, зато может остаться Запад… нависший над остаточным после такого преодоления кризиса миром. Вот и весь на сегодня мир кризиса — по-западному!

Остальной, или незападный мир, даже во главе со многими прозападными «лидерами», не очень-то жаждет попасть в горнило кризиса мира, генерируемого кризисом Запада, и исчезнуть в этом горниле прозападной антикризисной жертвой. Отсюда и общее сопротивление Западу, и БРИКС со своими сторонниками, и та же ШОС, и эпохальный по значениюроссийский вопрос, как и, разумеется, раскрут Западом во главе с США украинского кризиса, что немедленно породило иукраинский вопрос, — как вопрос уже межмировый, если не полностью мировой. Запад решил присвоить себе Украину, превратив в плацдарм борьбы с Россией и тем же БРИКС, на что не могла согласиться Россия, — что и получило подтверждение после прозападного и одновременно шовинистического (антирусского в украинской националистической интерпретации) переворота в Киеве и прихода власти на Украине более-чем-«европейцев» и более-чем-нацистов: России пришлось спасать от разъяренных «укров» исконно российский Крым с Севастополем посредством их воссоединения с первородиной и поддерживать пророссийский Юго-Запад Украины, не пожелавший оказаться под антирусской — укро-нацистской — тиранией, совершенно уже маргинальной! Никакой НАТО не должно быть на исторически русской, пусть ныне и номинально украинской, территории. Украина — не место для натовских баз, ракет и авианосцев! США, потерявшие от «однополюсных» успехов, собственного неизлечимого кризиса и нарастающего сопротивления остального мира буйную американскую голову, пошли ва-банк, вторгшись со своим агрессивным уставом в зону иных имперских интересов — российских, спровоцировав на базе украинского кризиса вспышку войны западного мира, включая и несчастную Украину, с Россией, а косвенно — с БРИКС и всем остальным относительно Запада миром. Вот он — долгожданный успех Запада, позволяющий покончить с играми во всеобщую лояльность «белого мира», и, ликвидировав Россию как вышедшего вперед мирового лидера, если не устранив ее насовсем — как огромную северо-восточную страну, заняться всерьез остальным миром, включая и Китай.

Украинский вопрос — вопрос мирового значения, разумеется, не из-за самой по себе Украины, а по причине ее попадания в искрящуюся межмировую геостратегическую промежность, где находиться-то ей не очень-то уютно, а уж исчезнуть можно в один миг. Есть такой «грешок» —геополитический авантюризм, да ладно там Македонский, Чингиз, Бонапарт, Гитлер, а тут вот… э-э… новые уже претенденты на историческую, хоть и весьма сомнительную, славу.

Введя санкции против России, Запад фактически объявил ей войну — этакую «темную», то бишь не горячую и не холодную. Запад хочет сделать Россию страной-изгоем, а президента Российской Федерации поставить вне закона и попросту уничтожить. Но… Россия не Ирак, не Ливия, даже не Сербия, а потому поход на Россию — несомненная оплошность, хотя сам поход, имеет многие признаки крестового (лучше бы сказать — антикрестового) похода. Но если уж война, то война! Плохи, видно, кризисные дела у Запада (точнее — у США) ежели он решился на такую безумную авантюру прямо-таки гитлеровского пошиба! Где ты, Адольф, чтобы подсказать кое-что важное новым мировым авантюристам: «не суйтесь, парни, в Россию, не суйтесь! Не тревожьте “медведя” не травите его своими “собаками”, ибо это не тот медведь, на которого ходят в леса русские медвежатники, а совсем другой —иномирный, вроде призрака какого-то, вам непонятного, вам не подвластного и для вас крайне опасного!»

Что ж, Россия принимает безумный вызов Запада, но принимает его вовсе не бездумно, а как и положено, поведенчески выдержанно и будучи в себе уверенной, и дает вполне разумный ответ: не бывать врагу (а Запад теперь — враг!) на исконно русских, на кровью и потом русичей утвержденных, землях; не бывать и зависимой от Запада России; не бывать и расчлененного русского мира, еще и тщательно по-западному загаженного. Всё! Глобалический эксперимент закончен: Россия выходит из глобалической западни, сосредоточиваясь, мобилизуясь и перестраиваясь на ходу. Что касается войны, то, если уж она так неотвратима, то… нет, нет… Россия сегодня не та, чтобы бросаться безоглядно в расставленные ей силки, она этого делать не будет, лучше расставит свои собственные силки, выступив в роли вовсе не медведя, а самого медвежатника — тожеиномирного, то бишь в меру призрачного, непонятного и без меры опасного!

Что поделать, ежели в глобальном кризисном мире ничего уже не делается без кризисов, катастроф, революций, войн, уничтожений, убийств, мало того — без расчеловечивания человека, а потому Россия, вполне это осознавая, принимает кризисный вызов, но не ради войны с каким-либо субъектом глобалического кризиса, а ради борьбы с самим этим глобалическим кризисом мира, ради сначала российского, а потом и мировогоантикризиса. Вот она, великая экзистенциальная, она же и геостратегическая задача, от решения которой (во всяком случае, попытки решения которой) ни России, ни миру уже не уйти!

Никакой паники! Один здравый расчет! Хранимая Богом, вразумляемая Софией и обороняемая своим оборонным щитом, Россия способна, не теряя самообладания, вести последнее сакральное сражение с восставшим в Постмодерне антимиром, как подавляя его внутри себя, так и отбиваясь от него извне. Ничего не поделаешь: таково требование эпохи!

Удастся ли? Надо думать не столько об этом, сколько о том, что реально в России делать, а реально что-то делая, делать так, чтобы никто из умников ни в России, ни за кордоном, ничего из конкретно делаемого и за сим непременно происходящего не понимал, ничего не предвидел и ничего противного для России не выстраивал. Скрытое опережение, неожиданные ответы, непредсказуемые для противника итоги!

Что ж, маски сброшены! И не так с США и Европы (чего уж их сбрасывать?), как с близких стран-государств, — и не только с лица одной лишь «братской» Украины! Новая геополитическая ситуация! Россия — мир, а вместе с небратским БРИКС так и очень большой мир, так что не ей бояться изоляции, это во-первых, а во-вторых, чего ей бояться, так это самой себя вкупе с антиРоссией внутри себя, но ежели Россия возвращается к себе, ища для себя и новую Россию, то и антиРоссия не может помешать России в ее движении к самой себе.

Только что Россия, переживая свой внутренний кризис, утопала в кризисе мира и участвовала в мире кризиса, но вот Майдан, Крым, Юго-Восток Украины — и, обзаведясь санкциями и получив вызов к войне, Россия вдруг оказалась уже не так в кризисе мира с кризисной же войной, как в своем собственномантикризисе!

Первейшая задача России — выдавить из себяантикризис! Да не просто антикризис, ароссийский антикризис!

Вот она — актуальная сверхзадача!

Если совсем недавно мы говорили о суверенитете России, ее великодержавии и необходимом постреформенном перестроении с выходом на развитийный подъем как о чем-то более желательном, чем реальном, возможном, а не действительном, чуть ли не утопическом, то сегодня все это уже в повестке дня, как и переход к государственно-корпоративному дирижизму, не закрывающему свободы в экономике, но ее заботливо корректирующему — в практическом на сегодня образенеодирижизма.

Война, объявленная России — даже не полезная встряска, это необходимость, но не войны, как таковой, ибо сама Россия ни в какой войне не нуждается, а мобилизационного состояния, сопровождающего любую войну — столь потребного для нынешней России. Что говорить, это уже ожидавшийся страной шанс, уставшей от внешней зависимости, глобалического патронажа, навязанной ей роли международного «плохиша», которого положено держать в узде и под контролем, а потому подспудно уже стремившейся на свободный свет и самоопределение своего собственного пути. И не в одной стране тут дело, ибо есть еще ослабленный, разделенный, теснимый, обгаживаемый и умерщвляемыйрусский мир, ищущий для себя выхода и жаждущий собственного возрождения. Да, в России много этномиров и культуромиров, но есть один, который всегда в основании России, даже если кто-то этого не замечает, нередко по недомыслию, а чаще всего делая вид, как всегда — умный, что никакого органического и целостного русского мира с русскостью в его сердцевине вообще не существует. Война, объявленная России, диктует отрезвление русского мира, его последовательную самоидентификацию, его возвращение в большую историю.

Вообще, — и это очень знаменательно, — реальная история сама вывела русских и всю Россию на русский мир, да не ради фольклерных деяний, а для осознания геостратегической роли русского фактора в прошлом, настоящем и будущем, причем роли корневой, базовой, живоносной. И тут огромное геоэтнокультурное спасибо новоявленным «украм» (не украинцам, а именно «украм» — этим горе-«тевтонам» современности), прямо обозначившим, не скрывая своей ненависти, наличие русских, русскости, русского мира. Сами многие русские стали забывать, что они русские, хотя никем другими они попросту быть не могут, а тут разъяренные «укры» взяли, да и напомнили русским, что они русские, призвав их —русских— гнать, гнобить, убивать. Тут важно заметить, что русские на Украине, вполне к ней самой лояльные, не очень-то устремились в украинизацию, как будто предчувствуя превращение Украины во враждебную им «Укрыану». Что ж, геноцид, он же и холокост, тоже по-своему полезен, чтобы всех его вольных и невольных участников поставить на свои места: кого определить в палачи, а кого, увы, в жертвы. «Укры», конечно, отрицают и будут отрицать геноцид русских, но русский мир все хорошо уже понял и никогда уже истым «украм» этого не простит. Тут уж:или — или!

Российский антикризис предполагает не одно хозяйственное переустройство, не одни политические и идеологические перемены, но и, повторяем, самый настоящийРусский Ренессанс, одинаково благоприятный как для собственно русских, так и для всех остальных россиян. Именно русские, их язык и культура, их традиции, их вообще бытие придают смысл и образ существования России, всем россиянам, — разве не так? Так зачем же недооценивать русский мир, его принижать, зауживать, не замечать, — уж не для того, чтобы свести Россию на нет, а россиян отправить в небытие?

Всякие бывают времена, и вот сегодня —война! — и чем быстрее мы это поймем, сделаем необходимые заключения и приступим к потребным в таких случаях действиям, тем меньше шансов у врагов России ворваться в Россию, ее пытаясь уничтожить а у друзей России больше шансов поддержать Россию, а в итоге избежать большой истребительной войны.

Русские — вовсе не «укры», и разве это плохо?