Можно уверенно утверждать, что по случаю юбилея Юрия Михайловича все будут говорить о «феномене Осипова», его уникальности. Потому что так оно и есть. И это будет не уникально, а банально. Мне отдать должное юбиляру тоже хочется, даже очень, но как избежать ненужной никому и ему самому восхваляющей тавтологии — вот проблема. Эта трудность как-то преодолима, если объективный портрет будет складываться из субъективно личного опыта общения с ним.

Оказывается, когда в 1965—1970 гг. я учился на философском факультете МГУ, Ю.М. Осипов был секретарем университетского комитета комсомола. Но мы не пересекались. Только дышали одним воздухом того времени. Секретари Комитета в Высотном здании в представлении рядовых студентов обитали на седьмом небе, да по правде говоря, энтузиасты познания, заря(а)женные стремлением к достижению его идеала, скептически относились к их деятельности. Считая, что туда шли люди, променявшие свои творческие таланты на социальную карьеру или вовсе их не имевшие. Случай Ю.М. свидетельствует, что это упрощенное (само)мнение теоретических волков-одиночек, каким студентом был я и, может быть, остаюсь, способных жить только в бумажно-виртуальном лесу. А реально в данном факте его биографии, по-видимому, дала о себе знать предпосылка к роли ученого-организатора, когда в человеке счастливо соединяются мыслительные и волевые качества. Тогда мы имеем харизматических лидеров, создателей школ и направлений, теоретиков-учителей. Большая редкость, особенно в сфере гуманитарного знания.

Но вот получилось. Экономика и философия, производство и культура рассматриваются в работах его самого и последователей во взаимной связи, вернее нет, не «в связи» отдельных сущностей, а как напряженные стороны одного = единого континуума Хозяйства. Это именно то, чего не хватает современным экономистам, оснащенным изощренным математическим аппаратом раз за разом абсолютно точно решающим множество мелких проблем по пути к основной ошибке. Потому что даже не ставят задачи считаться с политическими (это был бы уже марксизм, «преодоленная» политическая экономия), психологическими («субъективизм», недопустимый в точных науках), культурными (веберовский «идеологизм») особенностями какой-либо страны или эпохи. Из-за чего экономические кризисы всегда застают их как простых обывателей — врасплох — и не предсказываются никакими нобелевскими лауреатами по экономиксу.

Философии хозяйства тоже вряд ли стоит претендовать на подобные предсказания. Она, однако, хотя бы правильно ориентирует нашу мысль, показывая, что дело здесь не в количественной «точности», а в качественной адекватности представлений о происходящих процессах, т. е. в учете их многомерного, нелинейного характера. Что содержанием жизни, в том числе социальных отношений, является не один эгоистический интерес, чистый разум и логика, а Дух народа и времени, включающий в себя кроме знаний и сознания — бессознательное: веру, страсти, желания, иногда свободную волю, а чаще... Рок — как объективную детерминацию настоящего будущим. Если не решать, то хотя бы размышлять, не манипулируя формулами в пу(чи)стоте, а пытаясь сохранять себя, адаптироваться в этом сверхсложном хаосе — уже полезно, более содержательно и, в конце концов, более интересно.

В плане интересной, необычной мысли Ю.М. Осипов действительно уникален. У него много неологизмов, но не из слов, а из смыслов и идей. Слова потом. Очень свободный дух, совершенно не боящийся нарушить правила научного письма. Многим другим это бы не сошло, сочли неакадемичным, «непечатным», а тут почему-то получается красиво. «Остранение», которое освежает привычные и раскрывает новые возможности языка. Русского, родного. Дар стиля. Такой, что кажется, будто он пишет лучше, чем говорит. Талантливый человек, как правило, плодотворен, отсюда обилие статей, эссе, книг, при этом не по одной экономике, но и культурологического характера, о художественной литературе, по философии. И всегда получаешь «удовольствие от текста».

Здесь уместно признаться, почему, несмотря на нередкие предложения написать рецензию на ту или иную его философскую монографию, я от этого уклоняюсь. Признаться добровольно и честно, не нуждаясь в детекторе лжи. У меня получаются рецензии, если они в основном критические. В отношении работ харизматического лидера, который сделал лично для рецензента много доброго, покровительствуя провинциальному автору (включен в редколлегию журнала «Философия хозяйства», избран действительным членом Академии хозяйства, награжден серебряной медалью имени С.Н. Булгакова и прочее), который, по крайней мере, по статусу, еще и младше его, настроиться на критический лад трудно. Не за что зацепиться, возмутиться, озлобиться. Не хочу, хотя, кажется, Автора это иногда удивляет. Но надумывать текст, боясь как бы (не)обидеть, балансируя среди плюсов и минусов, никому не нужно. Не могу.

Могу лишь не удержаться от одного, скажем так, предостерегающего соображения. В последнее время при рассмотрении тех или иных болезненных, тревожных для судеб человечества вопросов в его работах появляются некие упования на «Иное», которое придет на смену существующим угрозам, злу (в экономике, обществе, человеке). Это иное будет более совершенным, может быть, и телесно, тем идеалом, к которому надо стремиться. Таких упований все больше. Но если помнить о контексте, то: с учетом реальных тенденций отрицания существующего человека и замене его «усовершенствованной моделью», что предлагается в трансгуманизме и без(д)умными технократами вообще, разговоры вокруг иного фактически означают отказ от идентичности человека как такового и соответствующего ему жизненного мира, нашей = HomoGenus онтической реализации возможного. Это благие намерения, которые де факто означают «скольжение к антропологической границе» (С. Хоружий), или, как я позволил себе в одной книге утверждать, к Mortido. Влечение к смерти. Как обычно незаметно, они ведут в ад, theroadtoHell. «Инонизм» — путь самоапокалипсиса, пролагаясь и подпитывая себя теоретически, он параллельно перерастает в социально-антропологический.

Юрий Михайлович, пожалуйста, не надо. Игра с огнем. Давайте защищать этого человека, его уникальное «несовершенное совершенство». Иное, иные позаботятся о себе сами. Роботообразные уже заботятся. Кто умственно не ослеп, может видеть, как идет восстание техноидов. Подумайте, в московском метро теперь не просто всех наблюдают, а «отслеживают нестандартное поведение». По выражению лиц, по жестам. Будут выхватывать и допрашивать. Все под предлогом «борьбы с терроризмом». По программам «совершенный — безопасный город». То же самое будет с улицами. Чипизируют собак, вот-вот начнут очиповывать детей, «чтобы всегда знать, где находятся», в передовых странах всех — сначала «на рабочих местах», потом чтобы жить в «умных домах», потом… Каждый день поток сообщений о новых и новых достижениях по манипулированию человеком. Я уже не говорю, что намереваются делать и делают с нашими головами, превращая образование в программирование. Дистанционное. Посмотрите на лица руководителей этого процесса — они все еще похожи на людей, но их сознание перезагружено, переформатировано силами иного. Его первые типичные носители, легкие зомби. Потом придут undead, тяжелые. Понятно, почему они не любят философию, в том числе и хозяйства. Любые размышления сверх технологий, мировоззренчески дальше хода е-2—е-4, о целях и смыслах деятельности, для них опасны. Все как в антиутопиях и пугавших голливудских фильмах о порабощении человека техникой. Теперь, кажется, подобных перспектив перестают бояться. Миром, живыми людьми начинают править их отрицательные герои. Революция мутантов!

И последнее, хотя не совсем праздничное, скорее рабочее заявление признательности юбиляру как забота о дальнейших перспективах его дела. К несчастью для индивидов и к счастью для рода, люди не бессмертны. Происходят обновление жизни, смена поколений. Мне, рядовому соратнику Центра общественных наук, причисляющему себя к сторонникам философии хозяйства, хотелось бы более явственно видеть, как лидер этой школы пестует своих преемников, продолжателей его идей и дел. Находит, выдвигает их, как они его теснят, «подсиживают», постепенно забирая себе руководящие функции. Готовятся поддержать «бренд» создателя школы, который, отбирая лучших, снисходительно им потворствует (возможно, это происходит, я просто не знаю, издалека не видно). Философия хозяйства в любом случае останется в истории, по крайней мере, российской теоретической мысли, но хотелось, чтобы ее высшие достижения были подхвачены последующими консервативными носителями будущего, способными бороться за сохранение настоящего и памяти о прошлом. За бытие, а не прогресс ради прогресса в ино(ни)куда. Так продлимся.

Итак, продлимся…