***

В процессе жизнедеятельности все социально-экономические системы генерируют волны. Их огромное множество, обусловленное разнообразными видами и размерами источников — от семьи до государства и глобального мира в целом. Наложение этих волн, наиболее мелкие из которых обладают крайне неустойчивым поведением, создает беспорядочную, как многим кажется, картину реальности. Однако эта кажущаяся беспорядочность. Поскольку она обладает рядом вполне закономерных статистических и динамических проявлений.

К последним относится серия устойчивых волн производства и потребления, продолжительностью от 60 до 4 лет, обнаруженная в экономике Кондратьевым, Кузнецом, Чижевским и Китчиным. Конструктивную гипотезу для объяснения волнового механизма распределения богатства выдвинул во второй половине XX в. математик Колмогоров. В соответствие с нею, крупные изменения экономического состояния общества встречаются реже мелких, таким образом, что пространственные масштабы колебаний убывают с ростом частоты в степени 2/3.

Развивая эту гипотезу далее, нам удалось теоретически описать широкий спектр распределения энергии в обществе, а также механизм формирования и распада цепочки наиболее крупных макроэкономических волн. Максимальный период, с которым может колебаться мировое хозяйство на всей поверхности Земли, оценивается, в этой цепочке приблизительно 220 годами, а минимальный период, оцениваемый сухопутной поверхностью, — 140 годами. Меньшее по размерам территории российское хозяйство (СНГ) — около 70 (80) лет, китайское и американское — 60 лет, индийское хозяйство и европейский мир-экономика — около 40 лет, а японское и германское — 20 лет. На эти крупнейшие колебания накладываются или порождаются ими более мелкие и менее устойчивые волны. Таким образом, экономическая среда, порождающая волны, приобретает характер ансамбля частиц, который поет свою мелодию, и описывается своим, как установил Колмогоров, турбулентным спектром колебаний.

Экономические волны характеризуются двойственностью физических (реальных) и ценностных (стоимостных или финансовых) процессов, проявляющихся в свободе предпринимательской деятельности, развитии институтов. При этом волны, детерминируемые масштабом экономики (ВВП) и масштабом территории, в России более согласованы друг с другом, чем в США и других крупных странах.

Экономическая интерпретация гипотезы Колмогорова

Драматичное состояние современной мировой экономики во главу угла поставило задачу более глубокого осмысления циклического волнообразного характера происходящих в ней изменений, а также условий их перерастания в кризисные процессы. Образно говоря, одни типы волн образовывают гармонические колебания, слаженный ансамбль, или мелодию. Другие приобретают хаотичный, ассиметричный, дисгармоничный, или турбулентный, характер. При этом различные мелкие волны, или неравновесные (турбулентные) процессы, могут приобретать взрывной характер, аккумулируются в своеобразный «девятый вал» (подобно тому, как они описываются в исследованиях академика Захарова).

Волнообразность экономической динамики натолкнула Андрея Николаевича Колмогорова еще в 1960-е гг. к открытию подобия спектров колебания финансовых и гидродинамических потоков и выводу, что пространственные масштабы колебаний убывают с ростом частоты в степени 2/3 [2], для Германии и Японии — 20 лет, а для глобального мира в целом — 220 лет (если же его оценивать по сухопутной поверхности, то он составит 140 лет).

Если вместо мира в целом в качестве «осевой страны», определяющей динамику экономических процессов, взять США, то длительность циклов в различных странах изменится незначительно. В то же время, если устойчивый цикл экономики «осевой страны», например, США, отличается от 60 лет, то и продолжительность мирового цикла также изменится.

Если принять гипотезу, что масштаб экономической системы определяется не площадью территории, а объемом ВВП или численностью населения, то картина волновой динамики различных стран сильно изменится. В таких экономических гигантах, как США, Евросоюз и Китай, длительность цикла составит около 120 — 140 лет, тогда как в России останется близкой к 70-ти. Цикл, определяемый численностью населения, для России укоротится почти до 60 лет, тогда как в Индии и Китае составит 120 — 130 лет. Обращает на себя внимание, что в России длительность волн, задаваемых территорией, ВВП и населением, мало отличается друг от друга. Согласованность этих волн выше лишь в СНГ, т. е. в исторической России. При этом недостаток населения современной России может оцениваться в 15% (т. е. России требуется как минимум 167 — 168 млн. человек). В других странах, за исключением Бразилии, уровень дисперсии различных волн значительно выше.

Таблица 1.

Продолжительность циклов в крупных странах мира (лет), оцениваемых по площади (S), ВВП (GDP), населению (Population)

Возможно, что в троичности: площадь территории — ВВП — население, именно размер территории играет особую историческую роль. Это может быть связано с тем, что пассионарность населения (Л. Гумилев) находит свое выражение во многом именно в размерах освоенной территории. При этом относительные размеры территорий государств являются более постоянными величинами, чем сравнительные масштабы ВВП и населения.

Двумерная экономика и энергетика общества

В экономике в отличие от классической физики инварианты найти не так просто в силу сложности, многокомпонентности экономических систем и их «открытости» для влияния различных природных факторов. Хотя определенный размен между финансовыми и реальными параметрами, по-видимому, все же существует. Чем жестче проводится политика в отношении определенных параметров экономики (например, финансовых), тем выше становится неопределенность других — реальных — параметров развития и наоборот. Объясняется это тем, что в экономике, как и в физике, есть своя содержательная двухмерность — наподобие той, которая в физике связана с кинетической и потенциальной энергией, или двойственностью волны и частицы. В классической политической экономии она нашла воплощение в полезности и стоимости (ценности) товаров, в последнее время чаще говорят о пространственной и информационной составляющей экономических событий и экономического развития.

Эта двойственность связана с ассиметричностью экономической динамики, которую можно заметить и в длинной волне деловой активности Кондратьева (рис. 1).

Рис. 1. Основные фазы деловой активности волны Кондратьева

Для выделения в энергии колебаний экономической среды, описываемой уравнением (3), деловой составляющей, обратим внимание на то, что рост экономики обычно сопровождается увеличением пространственных размеров рынка. Формально этот процесс можно описать выражением

l_рынка/L = t/T

Подставляя его в универсальный закон турбулентности (3), получим первое динамическое следствие гипотезы турбулентности

E ~ (1-t/T)² (t/T)^2.3                                            (4)

Оно говорит о существовании особой энергии общества, по нашему мнению, социальной (пассионарной, если следовать Гумилеву) природы. Поскольку рост размеров рынка либо связан, либо обусловлен ростом размеров общества, которое он обслуживает, а рост размеров общества, в свою очередь, является следствием наличия в нем связывающих всех людей на Земле интеграционных сил.

Таким образом, мы приходим к количественному определению отличительной особенности турбулентной изменчивости экономики, обусловливающей существование общества, как единого целого. Иначе говоря, приходим к определению энергии пассионарных (социальных) сил и закону распределения этой энергии по длине цикла (см. рис. 2).

Энергия пассионарности, как говорит теория и показывает график на рис. 2, наиболее высока в начале цикла, когда экономическое состояние общества крайне низко. Только эта «социальная», как считают многие, энергия и может, если верить теории, удерживать общество от полного распада в его наихудшем экономическом положении.

Рис. 2. Теоретический график изменения энергии пассионарности субъекта экономики (E) и объемов производства (V) по фазам длинного цикла

Сегодня мы не знаем не только все, но даже и наиболее отличительные особенности этого типа интеграционной, или социальной, энергии. Наше исследование только ставит вопрос о необходимости ее систематического изучения и выработки на этом основании способов измерения. Сегодня, отталкиваясь от своего опыта, мы можем высказать лишь предположение, что эту энергию в зависимости от контекста задачи можно связать либо с частотой экономических событий, либо с информационной насыщенностью деятельности субъекта экономики, числом независимых энергетических состояний, энергией хаотических колебаний, инфляцией, энтропией и т. д.

В первом приближении все это многообразие показателей можно обозначить одним качественным понятием — степенью свободы поведения субъекта экономики. (Под это понятие, по нашему мнению, подходит и то, что на Западе (Б. Лиетар, Р. Мэтью, например) называют сложностью экономической системы, которая измеряется числом ее возможных структурных состояний.)

Второе динамическое следствие гипотезы турбулентности получаем из уравнения (3), отталкиваясь от известного утверждения Адама Смита о том, что со временем рост богатства общества связан с разделением труда, или шире — многообразия видов деятельности. В наших обозначениях это приводит к выражению:

l_разд/L = 1 — t/T

Подставляя его в универсальный закон (3), мы получим

E ~ (1 — t/T)^2/3 (t/T)²                                              (5)

График этой зависимости и показан на рис. 2. Он же говорит, что по мере увеличения многообразия хозяйственной (и шире — социальной) деятельности наблюдается продолжительный (до 80% цикла) рост энергии движения хозяйственной среды и создаваемого богатства.

Таким образом, мы видим, что состояние больших макроэкономических систем нельзя описать одними лишь объемными характеристиками деятельности, а также финансовыми и материальными потоками, которые они порождают. Необходимо использовать еще и те или иные производные понятия «степени свободы поведения субъекта» экономики.

  Основным регулируемым параметром в паре индикаторов «свобода хозяйственной деятельности — объемы производства» выступает степень свободы (т. е. доля степеней свободы из их общего числа доступных субъекту), а основным результатом экономической деятельности — ее объем.

Турбулентная модель экономики предполагает, что очень большим хозяйственным системам свойственна ассиметричная взаимосвязь динамики роста размеров экономики и изменения степеней свободы хозяйственной деятельности (иначе — неопределенности поведения субъекта экономики) и т. д. [2]. Это проявляется в том, что в большей части длинного цикла рост объемов производства сопровождается уменьшением степени свободы экономической деятельности и несовпадением по времени пиков деловой активности и хозяйственной производительности.

Эта ассиметричность хозяйственной динамики является следствием диссипативного, турбулентного, или, по-другому, кризисного, характера развития всех больших систем, включая и физические, и экономические. При этом графическая ассиметричность экономической динамики является наглядным проявлением ее диссипативного характера, поскольку гармонические незатухающие (бескризисные) колебания описываются симметричными волнами (Рис. 3).

Объемы производства

Рис. 3. Теоретическая зависимость степени свободы экономической деятельности (частоты экономических событий) от объема хозяйственной деятельности.

Как видно на последних рис. 2 и 3, и в начале, и в конце длинного цикла имеет место параллельный резкий рост или спад как социальной активности, так и хозяйственной деятельности общества, а в большей части цикла наблюдается их противоположное изменение.

В начале цикла происходит кризис роста экономики, обусловленный моральным старением господствовавших до этого социально-экономических технологий и институтов. Он показывает, что частные оптимумы и частные свободы приводят к общественному застою и неэффективности экономики. Затем начинается спонтанный или регулируемый рост всех форм социальной и экономической активности (свободы), который сменяется периодом ограничения свобод, обусловленным либо внешними причинами (мировые кризисы), либо внутренними (госрегулирование). Стремление к общественной национальной сбалансированности (устойчивости) совсем не означает подавления частной свободы и экономической эффективности.

Это — теоретическая зависимость, эмпирическое подтверждение которой получить затруднительно.

Вопросы, в каком состоянии мы находимся и куда движемся, выходя как из локального кризиса 2008 г., так и системного национального кризиса рубежа столетий, остаются предельно дискуссионными.

Взяв за основу 70-летнюю продолжительность российского цикла, важно определить его поворотные точки. Это скорее 1989 — 1991 гг., которые запустили цикл развития новой России. На начальном этапе — 1990-х — он характеризовался пиком пассионарности и свобод (как и максимумом экономической неопределенности) при глубочайшем падении хозяйственной активности. 2000-е гг. ознаменовались падением хозяйственных свобод, нарастанием (восстановлением) государственного регулирования при высоких темпах роста экономики, которая в 2007 г. (за 18 лет, если считать с 1989 г.) преодолела предкризисный максимум. Возможно, что начавшаяся 17 — 18-ти летняя волна образует первую четверть нового большого (70-летнего) российского цикла, который завершится в 2060-м г.

К каким выводам на перспективы России приводит этот турбулентный взгляд на ее экономическую историю?

Прежде всего, к необходимости разработки сверхдолгосрочной стратегии развития страны — лет на 35 и 70 вперед (отражающей как длительность российского цикла, так и 1/3 гармонику цикла мировой экономики), как это делают некоторые структуры американского правительства и китайцы. Правда, дело не столько в стратегии как идеологическом ценностном документе, при всей важности целеполагания, сколько в волевых целенаправленных действиях, преследующих в повседневности будущие долгосрочные тренды и смыслы. Нужна не только стратегическая идея, но и практическое стратегическое управление.

Формирование новой российской экономики, новой модели развития, вряд ли будет возвратом или повторением поисков и проектов времен перестройки или либеральных 1990-х. Скорее это может стать исторической переработкой опыта всего предшествующего 70-летия, исходной точкой для которого послужили 1917 — 1922 гг. Может быть российское социальное дерзание не потухнет, а сделает новый прорыв в возрождении духовных основ социальной и хозяйственной жизни, и новая Россия преодолеет грех варварской погони за прибылью и накоплением капитала, сможет сформировать национальную систему поддержки талантов и пассионариев, а не посредственности, добиться подъема российской глубинки и образования новой сотовой региональной структуры России, замещающей гипертрофированное развитие двух столиц. Поскольку экономические, демографические и пространственные волны на пространстве СНГ довольно хорошо согласованы друг с другом, одними из вызовов ближайшего 11 — 18-летия станут реальная реинтеграция постсоветского пространства и создание нового пространственно, экономически и духовно связанного русского мира, включающего в себя страны-партнеры и союзников России.

Реализация этого проекта потребует и новой элиты, и нового социального контракта общества, и власти, нацеленных на сбережение русского народа и России, преодоления раскола, рожденного как
1917-м, так и 1991-м г.

Литература

1. Доброчеев О.В. Россия 2006 года — лидер мировой экономики // Независимая газета. 1994, 19 авг.

2. Клепач А.Н., Доброчеев О.В. Сильной может быть только умная экономика // Философия хозяйства. 2011. № 6.

3. Доброчеев О.В. Физические закономерности общественного развития… // Общественные науки и современность. 1996. № 6.