wrapper

Telegr

 

 

Взлет происходит не всегда «вопреки» провалу.

Он часто происходит «благодаря».

Т. Воеводина

 

Навязанная извне и «по-доброму» принятая, но глубоко не понятая в современной России западная «чистая» экономическая теория без анализа производственных (социально-экономических) отношений успешно выхолостила господствующую прежде политическую экономию, лишив ее всякого социального содержания. Труд автоматически был сведен к категориям огорчения или удовлетворения, ценность (стоимость) лишилась производственного значения, стоимость труда стала определяться стоимостью продукта, товар «рабочая сила» в принципе был табуирован. Из экономического анализа были изгнаны условия производства товаров, он сосредоточился на сфере обращения. Причем вместо реального, действительного, рынка товаров возник гипотетический, идеально представляемый и т. д. и т. п. В итоге произошел отрыв от действительности — характерная черта современности, сросшаяся с тотальной неосознанностью происходящего.

Пришло время выбора, с изучения ситуации которого начинаются все учебники по экономиксу. Настало время поиска ситуационных ответов на главные вопросы экономики. И выбор этот, в большей степени, моральный, экзистенциальный, метафизический.

Современный глобальный кризис носит системный характер. Представители официальной науки и практики видят и признают только отдельные внешние стороны кризиса. Однако переживаемый сегодня экономический кризис отличается огромным размахом. Он знаменует собой наступление новой, более глубокой фазы общего кризиса современной глобальной социально-экономической системы, на которой, по-видимому, произойдут новое углубление и обострение всех кризисных явлений. 

Наряду с этим происходит процесс сложной и чрезвычайно противоречивой трансформации существующего способа производства в новый технологический способ VI технологического уклада. Он будет основан на комплексной автоматизации производства, на интеллектуализации труда и машинной техники, на повсеместном применении компьютеров и информационных технологий, на био- и нанотехнологиях, на превращении знаний в важнейшую производительную силу общества. Новый технологический способ производства должен полностью изменить все стороны общественной жизни. Либо…

Либо новый технологический уклад станет основой «новой» экономики, построенной «по-старому», теоретически опирающейся на концепции зависимости, или зависимого развития. Как бы то ни было, универсалистские претензии Запада на общемировую гегемонию не канули в лету. Сегодня они стали все чаще приводить к межцивилизационным конфликтам. Велико противостояние между Западом и Китаем, исламским миром, все более и более усиливающими свои позиции на геополитической и геоэкономической карте мира. Да и вечное неприятие русской цивилизации не стоит снимать со счетов.

Реальность наших дней полностью совпадает с предугаданной Дж. Гобсоном в начале ХХ в. картиной территориальной экспансии европейских государств и США, а также установления их господства над всем остальным миром. Под маской экспорта демократии (ранее это определялось как осуществление цивилизаторской миссии) произошли тривиальное подчинение зависимых стран, а также их нещадная эксплуатация, приведшая в итоге к колоссальному паразитизму Запада. «Этот паразитизм, — пишет Дж. Гобсон, — породит группа промышленно-развитых народов, чьи высшие классы, собрав богатую дань… будут держать под своей властью огромные массы покорных им наймитов, не занятых уже в земледелии и промышленности, а исполняющих личные услуги и второстепенную работу в производственных предприятиях, подчиненных контролю новой финансовой аристократии» [1, 283].

Да и большинство стран Запада также попали под влияние цивилизаторской миссии. Специфично это коснулось стран бывшего социалистического лагеря. Постепенно за последние 25 лет высокотехнологичная продукция восточноевропейских экономик стала неконкурентоспособна на внутреннем рынке Евросоюза. К тому же их европейская ориентация объективно способствовала деиндустриализации. «Гиперконкуренция» со стороны европейских фирм привела к массовой безработице и деквалификации рабочей силы, вытеснению населения в секторы с высокой самоэксплуатацией (сельское хозяйство, малый бизнес и т. д.). При этом не следует забывать, что беспредельное дробление бизнеса до создания микропредприятий объективно снижает национальную конкурентоспособность, в частности, технологический уровень страны. Другим следствием евроинтеграции стала широкомасштабная миграция в развитые страны объединенной Европы, где она существенно исказила не в лучшую сторону рынок труда.

В эпоху глобализации мировой экономики в результате окончательного раздела рынков возможность внезапного расширения рынков (как это произошло в начале 1990-х гг. благодаря распаду социалистической социально-экономической системы) оказалась исчерпанной. И экстенсивная форма неравномерного развития стала невозможной для рыночной системы. Такое положение дел предвидел еще К. Маркс, отмечавший, что «…рынок расширяется медленнее, нежели производство… Если бы расширение рынка шло нога в ногу с расширением производства, то не было бы переполнения рынка, не было бы перепроизводства… Рынок имеет географические границы…» [2, 1116—1120].

«Воспроизводство обездоленности» есть развитие периферийного капитализма. Современная глобальная система либерального капитализма исключает из процесса развития по образу и подобию центров «…широкие массы населения, которые оказываются обреченными на прозябание на дне социальной структуры» [3, 200]. В действительности капиталистическая периферия является тупиковым вариантом существования социально-экономической системы. И в современных технологических условиях на каждые два шага вперед приходится почти всегда отдавать два шага назад.

В связи с чем глобальная структура развития, исключающая всякий прогресс и заведомо обреченная в рамках либерального капитализма, и в соответствии с законом неравномерного развития данной системы, пытается вернуться к «архитектуре» раннего Возрождения. А в качестве локомотивов экономического развития предполагаются восточноазиатские и индоиранские страны, опирающиеся на смешанные модели государственного капитализма, обращающиеся к различным социокультурным особенностям этих государств. Интервенции ливийско-сирийского типа и террор Запада в отношении латиноамериканских лидеров тому подтверждение, поскольку потеря сконцентрированных природных ресурсов, большого потребительского рынка и имеющихся скоплений прямых иностранных инвестиций не устраивает господствующие мировые финансовые круги.

Неравномерность социально-экономического развития капиталистической системы все более увеличивается. Традиционная западная монетарная система сегодня в целом трансформировалась в социал-дарвинистскую кредитно-ориентированную систему, которой необходимо включать денежный печатный станок, чтобы удержаться на плаву. И выживут только те, кто сумеет загнать других в еще большие долги. И с этим нетрудно согласиться.

Ф. Фукуяма, глашатай «конца истории», более 20 лет назад написал о неоспоримой победе идей экономического и политического либерализма [4]. Он провозгласил капитализм наивысшим достижением человечества, дальше которого ему идти некуда. Либерализм был объявлен единственной внеконкурентной жизнеспособной социально-экономической доктриной. В целом наступает царство всеобщей обывательской радости и вечного ничегонеделания. При этом Фукуяма не отказался от неравномерности в развитии человеческого общества. Мир в период перехода от идейного либерализма к его реальной форме воплощения будет, все же, разделен на две части. Одна будет принадлежать постистории, другая — еще пока истории. Вследствие чего вероятны конфликты между двумя этими частями, по прогнозу американского философа — политэконома японского происхождения.

Тем не менее сторонники либеральной мысли настаивают на возможности существования кратчайшего пути к процветанию и богатству народов путем снятия всевозможных ограничений с «невидимой руки» рынка. Главным же инструментом достижения этой цели является процесс глобализации экономики, преимуществом которого становится шанс достижения максимального, на данном этапе технического развития, общемирового уровня производительности труда, за счет создания массовых рынков сбыта и международного разделения труда. «Глобализация, продвижение капитализма на мировые рынки, как и сам капитализм, являются объектами неослабевающей критики со стороны тех, кто видит лишь разрушительный аспект процесса созидательного разрушения, — констатирует один из создателей современного глобального мира, бывший руководитель ФРС США А. Гринспен. — Однако факты говорят о том, что выгоды от глобализации намного превосходят связанные с нею издержки, даже за пределами экономики» [5, 359].

Также ресурсные ограничения (энергия, вода, сырье) и изменения климата неминуемо ведут к конфликтам (может быть, и вооруженным) между мировыми монополиями — собственниками транснационального капитала. В чем же причина выступающих противоречий? И разве только здесь сосредоточиваются основные противоречия внутри уже самих финансовых кругов, между главными владельцами глобального транснационального капитала?

Большинство исследователей источников и причин основных социально-экономических проблем современности не выходят за пределы рикардианской теории ренты. Вследствие чего остаются незамеченными основания сегодняшней экономики — «битвы» за как можно большую аккумуляцию трудовых стоимостей, чистой массы абстрактного труда. Победителями из нее выйдут не собственники нефти (газа), большинства так называемых основных производственных фондов — зданий и сооружений, машин и оборудования, а точнее, трубопроводов, электросетей и т. д. — а те, кто нанимает больше труда, как можно более производительного и менее оплачиваемого. При этом, разумеется, имея возможность реализовывать этот труд, воплощенный в товарах и услугах, по его цене.

И тогда возникает вопрос о трудоемкости. Трудоемкость — это часть всего живого труда данного производства, приходящаяся на единицу продукции. Весь этот живой труд, как доказали классики, становится овеществленным свойством самого изделия, изготовляемого при производительном потреблении этого средства производства. Тем самым, на продукт, изготовленный с потреблением того или иного средства производства, переносятся не только денежные характеристики этого средства, но и базовая натуральная характеристика средства производства — застывший и овеществившийся в нем живой труд первой стадии его производства вместе с уменьшившейся (при повышении производительности) его трудоемкостью.

Еще в XIX в. сложился единый общественный технологический процесс производства, связавший в целостность, в неделимую систему все процессы труда капиталистической экономики. А примерно с середины ХХ в. связь стала осуществляться через длинные технологические цепочки предприятий с завершающим созданием тех или иных конечных продуктов. Вследствие чего снижение трудоемкости любого изделия в производственной «точке», которая его выпустила, через некоторое время оказывается экономией переносимых затрат труда в десятках и сотнях его (изделия) применений. И так по каждому повышению производительности труда во всей экономической системе.

Тем не менее этот фундаментальный экономический процесс в современной России нисколько не отражается практическими денежными межхозяйственными отношениями, которые, в свою очередь, складываются лишь тогда, когда обретают товарно-денежную форму. Законы рынка ориентируют предпринимателей, у которых имело место повышение производительности труда, при уменьшении денежных издержек оставлять отпускную цену прежней. И даже повышать ее!

При товарно-денежных отношениях натуральные «трудовые» трансформации социально-экономически используются людьми лишь тогда, когда этим изменениям придаются денежные выражения. И беда в том, что в Российской Федерации (как и повсеместно, в любой стране, независимо от ее статуса в системе капитализма) уже созданное богатство — реально высвобожденный труд как ресурс — экономически не приходуется, необретает денежного выражения, не участвует в денежных воспроизводственных отношениях.

Образовавшееся начальное денежное выражение ресурса (денежные издержки) уже на уровне фирмы, до перехода в единый общественный технологический процесс производства, выдергивается предпринимателями из воспроизводственных процессов (разумеется, под одобрительные овации экономистов-рыночников) в форме сверхприбыли[1]. Сверхприбыль потребляется, а исходное денежное выражение трудового ресурса уничтожается. И другого нет.

Покупателям поставляются изделия, в которых фактически сэкономлен труд. Но цена осталась прежней. Иначе говоря, трудовой ресурс (от повышения производительности) для реально функционирующих денежных хозяйственных отношений перестал существовать. Значит, предприниматели потребили начальные денежные всходы того посева, который уже отягощен обильным урожаем. Теперь этот посев уничтожен.

В итоге сего деяния современная экономика уничтожает сама себя, истребляя уже созданные собственными усилиями фактически существующие трудовые ресурсы — источник всех иных ресурсов, категорически необходимых для собственного развития. Рост производительности денежно зачеркивается, все денежные отношения в производстве консервируются, как если бы в технико-производственной сфере не происходило ни малейшего прогресса.

Коренное свойство любого труда — генерировать результат, превосходящий затраты. Собственно, в этом качестве труд выступает не просто перводвигателем[2], а вечным двигателем социально-экономической системы в целом. При этом «…человек и его труд завершают принцип движения органических тел — снова и снова воссоздать свою жизнь из условий, не обладающих таким свойством. Посредством труда общество производит дополнительный результат без соответствующих дополнительных затрат» [7, 411]. Теряется смысл самого труда как источника общественного развития, как способности превосходить затраты[3].

Стоит ли задумываться о фукуямовском «конце истории»? Есть ли внутренние силы у человечества для преодоления грозящей ему катастрофы? Является ли общество той субстанцией, которая способна сама себя «делать», т. е. производить? Существуют ли в этом производстве возможности воздействовать на себя и делать себя «историчным»? На все эти вопросы несложно ответить утвердительно, если принять, что благодаря труду общество производит самое себя. Оно воздействует на себя, воссоздавая себя же в новых качествах.

Литература

1. Гобсон Дж. Империализм. Л., 1927.

2. Маркс К. Капитал: критика политической экономии. Т. III. М., 2011.

3. Пребиш Р. Периферийный капитализм: есть ли ему альтернатива? М., 1992.

4. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. M., 2004.

5. Гринспен А. Эпоха потрясений. М., 2008.

6. Глубинная психология: учения и методики: [сайт]. URL: http://www.psyoffice.ru/5-antique_philosophy-266.htm.

7. Ельмеев В.Я. Социальная экономия труда: общие основы политической экономии. СПб., 2007.

8. Карасёва Л.А. Экономико-теоретические основы модернизации экономики (к вопросу о действительной и мнимой модернизации) // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2011. № 33.

9. Корняков В.И. Сомкнувшаяся потоковая экономика: Рассуждения об обгоняющей самоускоряющейся экономике XXI века. М.; Ярославль, 2003.

10. Чекмарев В.В. Избыточно ли ощущение опасности неустойчивого развития экономики? // Философия хозяйства. 2015. № 1.

11. Альпидовская М.Л. К вопросу о неравномерности в социально-экономическом развитии стран в эпоху глобализации мировой экономики // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2012. № 19.

12. Альпидовская М.Л. Социально-экономическая эвфемизация как способ существования современного экономизма // Философия хозяйства. 2013. № 1.

 


[1] Разности между неуменьшаемой ценой и снизившимися издержками.

[2] В «Метафизике» (12-я кн.) перводвигатель выступает как трансцендентный «бог» и ценностное «начало», от которого «зависят Вселенная и природа».

[3] Литература по теме: [8—12].

 

Текст опубликован в ФХ №4, 2015

Контакты

 

 

 

Адрес:           


119991, ГСП-1, Москва,

Ленинские горы, МГУ
3 учебный корпус,

экономический факультет,  

Лаборатория философии хозяйства,к. 331

Тел: +7 (495) 939-4183
Факс: +7 (495) 939-0877
E-mail:        lab.phil.ec@mail.ru

Календарь

Март 2024
29
Пятница
Joomla календарь
метрика

<!-- Yandex.Metrika counter -->
<script type="text/javascript" >
(function (d, w, c) {
(w[c] = w[c] || []).push(function() {
try {
w.yaCounter47354493 = new Ya.Metrika2({
id:47354493,
clickmap:true,
trackLinks:true,
accurateTrackBounce:true,
webvisor:true
});
} catch(e) { }
});

var n = d.getElementsByTagName("script")[0],
s = d.createElement("script"),
f = function () { n.parentNode.insertBefore(s, n); };
s.type = "text/javascript";
s.async = true;
s.src = "https://mc.yandex.ru/metrika/tag.js";

if (w.opera == "[object Opera]") {
d.addEventListener("DOMContentLoaded", f, false);
} else { f(); }
})(document, window, "yandex_metrika_callbacks2");
</script>
<noscript><div><img src="/https://mc.yandex.ru/watch/47354493" style="position:absolute; left:-9999px;" alt="" /></div></noscript>
<!-- /Yandex.Metrika counter -->

метрика

<!-- Yandex.Metrika counter -->
<script type="text/javascript" >
(function(m,e,t,r,i,k,a){m[i]=m[i]||function(){(m[i].a=m[i].a||[]).push(arguments)};
m[i].l=1*new Date();k=e.createElement(t),a=e.getElementsByTagName(t)[0],k.async=1,k.src=r,a.parentNode.insertBefore(k,a)})
(window, document, "script", "https://mc.yandex.ru/metrika/tag.js", "ym");

ym(47354493, "init", {
clickmap:true,
trackLinks:true,
accurateTrackBounce:true
});
</script>
<noscript><div><img src="/https://mc.yandex.ru/watch/47354493" style="position:absolute; left:-9999px;" alt="" /></div></noscript>
<!-- /Yandex.Metrika counter -->